Так я и оказался на первом и самом сложном перекрестке, пусть он и выглядел как самый обычный выбор наименьшего зла. Сделать жертвой девушку, у которой и так шансов нет, объяснить, что воспоминаний нет и извлечь их не получится, навлечь на себя большие проблемы и возможную казнь; или вместе с ней улететь в бездну, но достать то, что нужно.
Мучительные взвешивания и торги с совестью вывели меня на третий вариант.
Раз не получается честно, будем врать.
Я поднялся и зашел в дом. Не давая себе опять погрузиться в сомнения, вошел в комнату.
Девушка сидела на том же месте, устало уронив голову на колени. Повязку она так и не сняла. Услышав мои шаги, она вскинулась, вытянув вперед ладонь в бесплодной попытке защититься. Ее пальцы уперлись в кожу штанины, я перехватил ее голову, не давая увернуться, и сорвал повязку.
Карие, беспомощно распахнутые глаза, стремительно сужающийся зрачок; радужка словно светится изнутри, ловя последние солнечные лучи.
Глаза в глаза. Опаснее некуда…
Глава 6
Глава 6. Эверенн.
Когда я открыла глаза, было уже темно. Такая уютная, рокочущая темнота, спокойная и даже привычная.
Привычная?
Я потерла глаза. Темнота хрипло вздохнула.
- Проснулась?
Я замерла.
Странное чувство – я помню, что должна бояться всех, и опасалась по-прежнему, но вот страха не было. Скорее наоборот.
Словно человек, прячущийся во мраке комнаты, не то чтобы друг, нет – друг может предать или просто поставить свои интересы выше твоих, и это нормально, но не он. Для него моя защита почему-то важнее, чем своя.
Я пошарила руками вокруг себя и села, широко раскрыв глаза и силясь хоть что-то рассмотреть. Изнутри поднималось глухое отвращение.
Физическое или моральное насилие было…ожидаемым. Но какими такими чарами они вызвали мое доверие?!
- Нервы – потом. – резко обрубил мой невидимый собеседник. – Сейчас тебе надо меня выслушать и запомнить. Завтра тебя отвезут к Леану.
Пронзительно-голубые глаза. Равнодушие убийцы.
Я гулко сглотнула. Во рту было сухо.
- У тебя одна задача – разыграть запутанную, но не перепуганную. – продолжил мужчина. Судя по голосу, сидел он где-то достаточно близко. – Я скажу, что тебе нужно еще время для того, чтобы восстановиться, а мне для извлечения твоих воспоминаний. Выиграем немного времени – поверь, это и в твоих интересах тоже. Я скажу, что пытки повредили твой разум слишком сильно, и восстановить его я смогу… но в таком случае ты не должна узнать Леана или показать свой страх. Если не выйдет – поймут, что я вру и не выдрал твою память, используя все возможности, и позовут кого-то менее принципиального. Тогда для тебя все закончится.
- Вытащат и отпустят? – сиплым шепотом спросила я. Голос едва повиновался, забывший, каково это – звучать. Собеседник фыркнул.
- Ты потом и себя-то не узнаешь. Хорошо, если дышать не разучишься. И это будет лучший вариант…
Паника пребывала медленно, словно где-то была щель, пропускающая упрямые струйки, затыкай, не затыкай, а уже по колено; губы затряслись. Нет, тут я не имею права показывать слабость или плакать от бессилия. Достаточно того, что я не могу сдержать криков боли.
Я прижала кулак ко рту, силясь заглушить дробный стук зубов, но ничего не помогало. Длинный, тихий полувсхлип-полувыдох, и я зажимаю рот обеими руками.
Прохладные пальцы перехватывают подбородок, я обреченно опускаю руки, вжимая голову в плечи. В темноте, напротив моего лица, медленно разгораются два язычка бирюзового пламени, расползаются, ширясь, рисуют на щеках мгновенно тающие символы, которые отпечатываются внутри моих век, словно каленым железом.
Паника превращается в бурный поток и покидает мое тело, словно плотину прорвало.
Бирюзовый огонь тускнеет, открывая радужки глаз – тонкие сияющие кольца вокруг непроглядных провалов зрачков.
- Отпускай. – шепчет он, в отсветах губы кажутся зеленоватыми. – Отпускай.
Я понимаю, что даже не дышала все это время, осторожно втягиваю воздух и выдыхаю. Вместе с выдохом вся моя дрожь, отчаяние и безысходность умещаются на самом донышке его глаз.
Все мышцы расслабляются, и я не валюсь набок только потому, что он все еще держит меня. Внутри восхитительно, невозможно пусто. Хотела бы я сказать, что я успокоилась, но нет. Во мне словно вообще не осталось никаких эмоций, даже смерть или боль были просто набором букв, не несущих за собой ничего.
- Слушай меня. – я пытаюсь сконцентрироваться, взгляд блуждает по струйкам пламени, очерчивающим то щеку, то висок. – Пока будет так. Завтра ты сможешь сыграть роль безразличной ко всему, сломанной куклы. Удивляйся всему, благодари по сто раз, как будто забыла, переспрашивай, кокетничай, все что угодно. Ты должна произвести впечатление полной дуры с памятью креветки, но очень общительной и доброжелательной. Я помогу, но не смогу делать все. Ты сделаешь это?