- И вы хотите, чтобы я узнал…что? – уточнил я.
Поморщившись, Государь развел руками.
- Это один из отпрысков проклятого Ялвина. Не знаю уж, в каком колене, да и знать мне это необязательно… я должен знать, по чьему приказу была снята завеса. Нападение ли это, чего нам ждать, что происходит снаружи. Я планирую отправить туда группу наблюдателей, если наш пленник представляет из себя хоть минимальный вес в обществе, то это может помочь нам быстрее разобраться… - Государь говорил и говорил, не отводя от меня глаз, но мне все отчетливее слышалась какая-то сторонняя нота в его настроении.
Он закрыт – как и любой серьезный маг, но от меня не так-то просто спрятаться, я чувствую чужие страдания едва ли не лучше, чем свои.
Я прикрыл глаза, вслушиваясь. Сожаление. Ярость с привкусом крови, горячность; сожаление после.
- О чем мне нужно знать? – не открывая глаз, спросил я. Государь замолчал – мы слишком давно знаем друг друга, и он прекрасно понимал, что этот секрет ему не спрятать.
- Это девушка. – неохотно проговорил он. – Магически одаренная. Одна из нас. Ялвин все-таки нашей крови…Но с его силой, призванной из небытия. Не спрашивай об этом, я сам не знаю…
Но вопрос силы интересовал меня в последнюю очередь.
Я разглядывал человека, сидящего передо мной, так, словно впервые увидел, и старался изо всех сил подавить желание придушить его прямо сейчас. Поясом от халата, например.
- Поправьте меня, если я что-то не так говорю. – свистящим шепотом начал я. Государь изумленно изогнул бровь. – Сюда попала девушка – юная, полагаю? – нашей крови, с даром…способная влиться в род. Не изуродованная проклятием завесы, которая сможет родить детей с умением слышать волны. Не одна из сотен наших умирающих от невозможности влиться в общий магический поток невест, которые неизвестно, переживут ли завтрашний день. И вы с ней делаете…что? Палачей насылаете?
- Она – враг. – напомнил Государь, сплетая пальцы. – а уже потом – девушка.
- Мы не воюем. Мы не можем воевать, мы вымираем! – взорвался я. – Детей уже практически нет, женщины умирают одна за одной, все магические токи замерли, пропали даже те крохи, что оставались у нас сразу после закрытия! О каких врагах вы ведете речь? Если бы вы вызвали меня сразу, я смог бы убедить ее, что она не у врагов, а у народа, который благодарен ей за спасение! Я смог бы разговорить ее за сутки! Да что там, она бы осталась тут и не думала бы о возвращении! Что я должен теперь с ней делать?
- Что должен, то и сделаешь. – холодно отозвался Государь и кивнул на дверь. – Да, я погорячился. Но она с той стороны. Никаких других мыслей у тебя быть не должно. Подлатай разум, узнай все, что может пригодиться. Дальше не твоя забота. Иди.
Именно в тот момент я понял, что человек, сидящий напротив меня, безумен. Безумен не в той мере, как бьющиеся в припадках, кричащие, видящие галлюцинации, нет, все было намного проще и одновременно тяжелее – теперь ему не было дела до нас. Новая надежда вырваться, поквитаться, войти в историю как правитель, сумевший побороть проклятие, вернуться в мир и навести там свои порядки – все это затуманило разум, делая его другим.
Оставалось надеяться, что это временно, и мы сможем справиться. Не потерять себя, удержать государство и не дать Государю наделать глупостей, которые обернутся катастрофой.
В тот день я впервые всерьез задумался о своей роли во всем происходящем. И впервые, самым краешком, почти незаметно, но проскочило небывалое чувство – разочарования. Из него обычно вырастает предательство.
Глава 2
Глава 2. Эверенн.
Память выбрасывала куски, как калейдоскоп – огромные серые волны, которые вот-вот погребут меня под своими пенными вершинами; плоская лодка, колючие касания к ногам под водой; веревки, зеленоватые и скользкие. Голубоватое лицо – лицо ли? – с провалом носа, прикрытым подрагивающей пленкой, выпуклыми синевато-серыми глазами животного и веерами плавников вместо ушей, после чего темнота, бесконечная, наполненная плеском и движением.
Тогда мне казалось, что хуже уже не станет.
Жесткий пол, пористый сероватый камень под коленями. И обрадоваться бы, ощутить облегчение – вот оно, спасение, вытащили, не утонула, жива, значит все еще поправимо – но спустя несколько часов мне показали, насколько я ошибалась.