Я приоткрыла рот, пытаясь выдавить хотя бы звук. Не знаю, что я собиралась ему говорить.
Клинок отдернулся, и я рухнула обратно, впечатавшись виском в пол.
- У тебя было много шансов заговорить. – Тихо продолжил мужчина, наискосок проводя заостренным концом по полу перед моим лицом. Сноп искр от скрежещущего по камню металла, и одна из спутанных прядей отделяется, срезанная почти у корней. – Теперь это не имеет значения.
Я беззвучно шевельнула губами. Пожалуйста. Пожалуйста.
Серые глаза сузились. Клинок завис в воздухе, подрагивая, словно жало, и вдруг дернулся, метя мне в глаз.
Я зажмурилась и дернулась назад, пытаясь увернуться. Кожу обожгло.
- Верткая. – С непонятным удовлетворением констатировал он, наблюдая, как я, забившись в угол, ощупываю лицо. Под пальцами все было мокро и сколько от крови, но глаз был цел. – Приведи мне князя.
Ночью все мои желания растаяли, стертые даже не отчаянием, а предчувствием скорой смерти. Отчаянно болело порезанное лицо, кожу стянуло подсохшей коркой, хотелось пить. Я попыталась собрать остатки воды с пола, но почти ничего не осталось.
От одежды остались жалкие тряпки. На некоторое время меня захватила идея связать тонкие лоскуты между собой и повеситься, но пальцы не слушались, ткань не поддавалась, а в камере не было ничего, к чему можно было бы привязать конец.
Кажется, я уснула или потеряла сознание в очередной раз, когда рядом со мной обнаружилась четко видимая в темноте фигура дяди. Он бормотал что-то неразборчивое, раскачиваясь из стороны в сторону, и при первом же прикосновении растаял, рассыпавшись цветным, быстро бледнеющим туманом. Я беззвучно расплакалась. Не было голоса, чтобы кричать, да и слез совсем не было. Только боль, не желающая покидать тело, и отчаяние, прочно укоренившееся глубоко внутри.
Периоды лихорадочной жажды деятельности, на которые, впрочем, все равно не хватало сил, становились все короче, жажда начинала сводить с ума. Постоянно мерещилось журчание, тихий скрип и мерное отстукивание капель по камню.
Раньше, когда я еще не подозревала обо всем, что произойдет со мной в дальнейшем, я иногда представляла, как вела бы себя в каких-то страшных ситуациях, и мне всегда казалось, что я останусь человеком и смогу сохранить лицо. Оказывается, реальность отличается от юношеских фантазий несоизмеримо, и никакого лица сохранять уже не хочется. Боль уносит с собой само право зваться человеком, и остается не более чем уставшее животное, мечтающее о свободе и смерти с равным равнодушием.
Глава 3
Глава 3. Аликс.
Пленницу пришлось вывозить на отдельной лодке – находиться рядом с равнодушным ко всему телом было выше моих сил. Хрупкий сверток, кое-как перетянутый веревкой; не ради безопасности, а скорее для напоминания. Тело. Враг. Не человек.
Недолго думая, я приказал держать курс на главный атолл нити Эве. За подобное дело проще всего браться дома.
Вокруг себя пришлось выстраивать мощнейший щит, давно не приходилось тратить силу столь бездарно, но глухая боль девушки и собственный гнев плавился во мне, превращаясь во взрывоопасную смесь. Я выдержу, и не такое бывало, но без щитов вся эта густая каша из эмоций то и дело будет разлетаться, задевая окружающих, распространяясь как круги на воде, и может привести к неприятным последствиям. Нужно быть осторожнее с этим.
Леан проводил меня, остановившись у борта.
- Мы рассчитываем на вас, Северный. – тихо скрипнул он, провожая взглядом проплывавший мимо кое-как связанный утлый плот. – Надеюсь, вы не подведете Государя?
- А я когда-то его подводил? Мне бы такое с рук не сошло. – переспросил я, намекая на давнюю и мало кому известную историю. Леан никак не отреагировал на мои слова, окаменев, но понял все правильно, сомнений не было.
Мне пришлось потрудиться, чтобы выудить информацию, которая стоила бы Первому Советнику головы, если бы не заступничество Государя. Впрочем, этот узел косвенно коснулся и меня, и нужно было искать хоть какую-то возможность зацепиться, пока этот самый узел не обвился вокруг моего горла.
У Первого советника была сестра. Дитя сильных магов, не имеющая ни капли силы. Третий ребенок, выживший только стараниями брата и чередой лжи.
Сразу после появления завесы появились первые признаки грядущей катастрофы, хотя в самом начале все казалось временными трудностями. Все ближе маячил призрак голода, большая часть продуктов доставлялась на приграничные острова немногочисленными союзниками в обмен на жемчуг, деликатесы и некоторые виды ценных водорослей, теперь же мы оказались владельцами сокровищ, которые больше некому было продавать. Спешно распахивали все пригодные для посадок земли.