Я уткнулась лбом в колени. Потревоженный порез на лице отозвался глухой болью.
Странно, я бы не взялась вспомнить, какая часть моего тела не была испятнана синяками, но ныл именно порез. Все остальное испытывало определенный дискомфорт, но это неприятное ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Не знаю, сколько я провела так, чутко прислушиваясь к себе, в состоянии относительного покоя, пока память, словно издеваясь, не выложила передо мной похожую боль. Обожженная кисть руки, пламенный камень в тонком ободке металла.
Я почти беззвучно всхлипнула. У меня было обручальное кольцо. На чьих пальцах оно теперь красуется? Сам жених вспоминался с пятое на десятое – горящий взгляд черных глаз, глубокий голос, темные пряди, а вот кольца было жалко до слез. Наверное, потому что это было последнее мое имущество, связывающее меня с той девчонкой, которая еще надеялась на что-то светлое.
Светлого теперь для меня – только узкое окошечко с толстыми прутьями решетки где-то под потолком. Иногда оттуда пахло морем.
Едва слышный звук заставил меня вскинуться. Я вытянула вперед ладонь, ощущая, как пальцы выплясывают нервный танец.
Тяжелый вздох. Метр от меня, не ближе; я настороженно прислушалась, пытаясь определить, где притаился враг.
Кончики пальцев уперлись во что-то гладкое и прохладное, я отдернула руку, как от огня, и снова попыталась скрутиться, защищая голову и живот, но чужая ладонь перехватила колтун волос на затылке, а с глаз слетела повязка.
Я едва не ослепла, краем сознания заметив, что свет сероватый, с розовыми бликами, предзакатный, прежде чем обзор заслонила громадная черная фигура. Глаза в глаза, бирюзовое тяжелое море плещется вокруг зрачков, разве может вода так сиять?..
Я проваливалась внутрь глаз незнакомца, и сил не хватало даже выкрутиться из цепких ладоней.
Глава 5
Глава 5. Аликс.
Нужно было отказаться. Найти любой предлог и не ввязываться во все это.
Первое прикосновение не должно было вызвать никаких проблем – девушка спала, отголоски боли бродили по комнате, но во сне были просто эхом пережитого, фоновым шумом. Никаких проблем не могло возникнуть. Никаких.
Мягкая, толстая повязка на глаза – их ей лучше не открывать. Да и мне тоже не стоит заглядывать.
Я сел возле низкой постели, выбросил все мысли из головы и коснулся ее виска сквозь толщу ткани.
Первое касание – это словно первый взгляд, который ты перехватываешь, улыбаясь в ответ, зная, что вы еще не знакомы, но уже не чужие; смазанное и осторожное движение, на секунду сводящее потоки двух душ.
Ты окунаешься сразу, с головой уходя в глубину, чтобы через секунду выплыть ошеломленным, разобранным на части, помня только огромное ощущение сопричастности и не-одиночества, а потом несколько часов отделяешь чужие воспоминания от своих, собирая два образа.
На этот раз я не нырнул, а провалился и пошел ко дну.
Это я-то, один из самых опытных Читающих! Словно с гирей на ноге выбросили за борт…
Нежно-голубое и сиреневое, вихри запахов и касаний, отчаяния и звонкого смеха обрушивались внутри меня, словно лавины, заполняя до предела. Слишком много, слишком объемно и полно.
Когда я смог разорвать контакт и откинулся назад, обливаясь потом, сил хватило только на то, чтобы из комнаты отползти на коленях – голову вело. Девушка продолжала спать, но уголки губ опустились, а излом бровей выдал недоумение.
Слишком глубоко не только для меня, но и для нее.
Прикрыв дверь, я сполз по ней на пол, сжимая гудящую голову руками. Кто бы мог подумать. Кто бы мог…
Наверное, проще и понятнее было бы оказаться в голове кальмара, нежели в голове девушки с той стороны. Совсем недолгая жизнь распадалась передо мной картами, сухими списками событий, но каждое слово или дата вызывали из тайников памяти водоворот солнечных зайчиков, шелеста юбок, упрямо закушенных губ и тепла чужих рук.
Я обреченно зажмурился и вцепился зубами в костяшку указательного пальца, изуродованного сотней таких же укусов. Пережить первый напор, самую высокую волну, дать натренированному разуму разложить, отделить и пронумеровать. Пока же пришлось отдаться на растерзание нелогично сильных эмоций, отдающей незнакомым привкусом горечи и воздушному водовороту счастья.