– Думаешь, он…
– А почему нет, Глеб? Зря мы его упустили! Надо дать знать воякам, пусть попробуют изловить.
– Да уж… Зачем ты только придумал эту заразу, а Химик? Теперь столько людей погибнет.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, Глеб! – Григорий повернулся, в глазах у алхимика горел огонь одержимости, – Я люблю жизнь, ты не представляешь, как я люблю жизнь! Я хочу, чтобы люди жили! И не просто жили, а жили счастливо! Ты не понимаешь, какая сила была у меня в руках! Это не просто возможность сделать людей сильнее, умнее, добрее… Я мог бы отодвинуть старость! Поспорить с самой смертью! Я мог… почти мог оживлять мертвецов! Ты можешь себе такое представить?!
Я опустил глаза. Бесполезно спорить с фанатиком, да еще и опасно.
– Ладно, дело прошлое, – пробурчал Химик, быстро успокаиваясь, – Пойдем, нас ждут.
Мы вошли под полог огромного шатра, больные радостно нас приветствовали.
– Доктор! – выдохнул ближайший пациент, – Я видел, там, в соседней палатке! Вы людей за пять минут на ноги поставили! Дайте нам такое же чудо-снадобье!
– Нет, приятель, с вами придется повозиться подольше, – мрачно ответил Григорий.
– Почему это?
– Потому что вас, в отличии от них, – он махнул рукой в сторону предыдущего шатра, – Еще можно спасти.
Больной с ужасом отшатнулся, усевшись на свое место. Я ошарашенно посмотрел на Химика.
– Что ты им дал? – тихо спросил я.
– У алхимиков это называется «Дьявольской пыльцой», – также тихо ответил Григорий, доставая из сумки новые склянки, – Сильное обезболивающее с мгновенным и мощным стимулирующим эффектом. В малых дозах практически неэффективно, а в больших – смертельно.
– Ты их убил… – выдохнул я, отступая назад, – Их всех!
– Слушай, Глеб! – голос Химика поразил усталостью и напряжением, но вовсе не обеспокоенностью, – Они все уже были обречены, понимаешь? Таких пациентов невозможно спасти, невозможно! Инфекция проникла в тела слишком глубоко! Все, что ждало тех бедолаг – долгая мучительная агония и перерождение в… зомби, как ты их назвал. Я подарил им полчаса бодрости и надежды, а потом – легкая смерть в сладких дремах.
– Да ты прямо благодетель! – вырвалось у меня прежде, чем я успел закрыть рот.
– Именно так и есть, – Григорий с грустью посмотрел на меня, – Иди-ка ты отдыхать, Глеб! Все равно от тебя тут никакого толка…
Я равнодушно кивнул и вышел прочь. Не помню, куда и как я шагал, как добрался до основного лагеря. С кем-то разговаривал, что-то спрашивал и отвечал, не понимая толком, что вообще происходит. Бродил, словно в бреду. Кто-то указал мне отдельную палатку, я ввалился внутрь. Не раздеваясь, рухнул на лежанку и тут же провалился в сон.
Снились какие-то ужасы: толпы зараженных, окружающие меня; Вольф, обернувшийся волком, его рвут на части в неравном бою злобные инфицированные; Химик, что-то долго мне втолковывает, а потом, вдруг, превращается в зомби.
Проснулся в полной темноте, мокрый от пота. Разбудил назойливый треск, раздающийся где-то неподалеку.
Как ни странно, сон все же освежил, придал сил и проветрил голову. Кое-как поднявшись, я выполз из палатки.
На улице стояла ночь, повсюду разлилась темнота, лишь над городом полыхало огненное зарево, яркие отблески доставали почти до неба. Я стоял и смотрел – красивое зрелище и ужасное одновременно, если знать, что оно означает.
Как и говорил Ханс, эскадрилья дирижаблей сделала свое дело – Севеж полыхал, и к утру, скорее всего, город прогорит дотла. А треск, разбудивший меня – ничто иное, как звуки выстрелов из пулевиков. Бойцы оцепления зачищали тех, кто пытался вырваться из огненного ада. Но… красиво, особенно если не подходить ближе.
Я заметил силуэт неподалеку и подошел ближе. Оказалось, это Григорий. Он застыл, глядя на зарево, и задумчиво покуривая трубку. Что-то раньше я за ним такой привычки не замечал.
– Привет. Где все?
– Все? Кто именно тебе нужен? – он повернулся и только теперь я заметил, что выглядит Химик невероятно уставшим и больным. Лицо осунулось, левая рука висит на повязке.
– Ну… Ян, Ханс…
– Вот палатка Стрелка, – он ткнул пальцем в шатер неподалеку, – А вот там, дальше, расположился Босс.
– Ясно… Ладно, пойду. Ты бы отдохнул что ли!
– Всенепременно.
Вообще-то я хотел поговорить с Боссом, но раз уж палатка Стрелка оказалась по пути, то завернул и туда.
Окликнул Яна, заглянул внутрь. Разбросанные вещи, лежак, раскладной столик и два кресла. На столе – горит лампа, навалено какое-то барахло. Сам хозяин палатки развалился в кресле, на лице – идиотская улыбка, глаза закрыты, из уголка рта стекает ниточка слюны.