Поначалу я опасался, что от софочкиных медицинских родичей прилетит мне мстя в виде какой-нибудь неприятной добавки в еду, вызывающей дикую диарею. Обедали мы с Софи только вдвоём на уютной кухоньке. На этот раз ничего еврейского, национального. Обычный украинский борщ со сметаной. На второе — среднерусские котлеты с картошкой и подливой. Заполировалось всё чашкой цейлонского чая с бутербродами.
Потом мы перетекли в гостиную и устроились на диване перед теликом, обнявшись. Показывали какую-то хрень про детский спорт. Мы больше болтали. Софи о гандболе, я о хоккее. Она очень удивилась, что я участвую в Золотой Шайбе. Пришлось признаться в своём истинном возрасте. Получил сначала от девушки болезненный тычок под рёбра, а потом она зашлась гомерическим смехом. Буквально каталась по полу.
— Значит, наврал отцу, что работаешь в центральном комитете комсомола? — проговорила она, всхлипывая от смеха.
— Истинная правда, — оскорбился я, — И нечего тут ржать.
Как ни странно, от новой информации Софи возбудилась ещё сильней. Повлекла меня в свою комнату, где мы не замедлили приступить к новому раунду любовных баталий.
— Софка, открой. Это Миня, — послышалось из-за двери после стука.
Уфф, снова пара часов промелькнуло одним мгновением.
— Что вы тут делали? — зачем-то сыдиотничал Миня.
Хитрит, или на самом деле не понимает? Эх, Миня. Душа твоя еврейская. Да за такую шикарную подставу я теперь готов любой концерт на заказ для тебя отыграть со стриптизом вприсядку. Если получится.
— Фотки разные просматривали, — ответил я с заново обнаглевшей мордой.
Деляга прибыл со своим косоротым сопровождением и обнаружил меня абсолютно здоровым и довольным, как слон. Попрощаться получилось только с Софи. Перемигнулись с ней. Уважаемый Лев Абрамыч был страшно занят в своём кабинете. Оттуда периодически раздавались душераздирающие крики.
На улице солнышко светит, лужи, теплынь, электрички свистят. Удалось распознать то место, куда меня завезли — район метро Войковская. Загрузились снова в диарейную Победу и погнали в некий крутой ресторан через всю Москву, куда-то на восток. Довольный моей покладистостью Миня уверял, что мне там офигенно понравится:
— Люди будут такие, просто закачаешься. А блюда такие отведаешь, что язык вывихнешь и месяц ничего больше в рот не захочешь брать.
Полтора часа туда шуршали, выехав за МКАД и проехав подмосковный Реутов. Захотелось погадить в красивом придорожном лесочке. Мордовороты пристроились меня конвоировать. Нунефигасе, что за девиантные поползновения? Куда я тут убегу? Да и зачем, если меня ожидает обалденная еда. После сногсшибательного секса — самое оно то для молодого организма.
Ресторан «Русь», к которому мы имели честь подрулить, сразу же прокачал по своей небесной инфе. Это заведение было очень популярным в позднее советское время. Публика собиралась самая разношёрстная. Артисты известные, спортсмены, уголовные авторитеты и прочие непростые совграждане любили здесь оттягиваться. Тот авторитет, с кем я не особо стремился свести знакомство, реально был крутой особой, если ради его днюхи ресторан целиком закрыли на спецобслуживание.
Натикало пол седьмого вечера. Праздник уже гремел вовсю голосами гостей, женским смехом и музыкой ресторанного ансамбля. Мои псы сразу же куда-то исчезли. У входа в шикарный банкетный зал стояли распределители. Они встречали гостей, отмечали их в особом списке и провожали до отведённых им мест за пиршественным столом. Меня не пустили, ибо в тех списках не значился. Вернее, значился, но под исковерканной фамилией Чеканов. Удалось кинуть косой взгляд на листочек в руках распорядителя. Возник шанс отволынить от выступления. Ничем хорошим мои эстрадные номера перед многолюдными толпами не кончаются, как выяснилось. И не только для меня.
Миня слегка растерялся и принялся уверять, что скоро всё будет на мази. Проводил меня до бара и шепнул, что тут можно заказывать всё, чего только душа пожелает. Всё оплачено. Бармену было поручено меня опекать и не позволять сильно напиваться. А вот это ты напрасно Миня сказал. Обидно, даже огорчительно! Бармен Жорик с какими-то шалыми глазами, до невозможности похожий на раннего Венсана Переса, показал холодной улыбкой, что принял слова деляги к сведению.
Я взгромоздился на стул у барной стойки и налёг на коктейли. Конечно же, не молочные. Бедновато как-то тут с выбором. Названия уж больно не взыскательные: «Маяк», «Карнавал», «Жар-птица», «Вишнёвый», «Апельсиновый», несколько коблеров, по вкусу напоминавших обыкновенный компот. Кофе с ликёром так и назывался — «Кофе с ликёром». С него я и начал, с интересом наблюдая со своей жёрдочки за праздничными мельтешениями по соседству.