Вспомнилось вдруг, как первый раз встретился с Шелепиным. Кажется, это произошло летом 1951 года, где-то в конце августа на Валдае. Друг Юрий, сын умершего любимца Сталина Андрея Жданова, праздновал там свой тридцать второй день рождения. Было приглашено множество партийных и комсомольских функционеров, отпрыски высоких чиновников, разные знаменитости вроде тенора Николая Коршунова, футболистов Карцева и Дёмина, актёра Марка Бернеса, балерины Майи Плисецкой и композитора Никиты Богословского. Присутствовала на празднике, конечно же, его жена Светлана, она же дочь Сталина, и её брат Василий с целой сворой своих друзей-лётчиков.
Из-за жары было решено устроить банкет в виде пикника на берегу озера. На травке в тени от деревьев были расстелены покрывала, установлены блюда с вкусной снедью, напитки, пиво, вино. Было очень весело. Принесли патефон и танцевали под зажигательные мелодии. Много шутили, рассказывали анекдоты, смеялись, иногда спорили.
Неприятно поразила Андропова позиция по джазу, отстаиваемая спортивного вида пареньком с волевым и симпатичным лицом. С ним схлестнулся знакомый ему музыкант-саксофонист Володя Кудрявцев. Ещё до перевода в столицу Андропову приходилось часто приезжать сюда по делам своего патрона Куусинена. За время командировок очень полюбил эту музыку и обзавёлся кое-какими знакомствами среди джазменов.
— Джаз вызывает у людей желание прыгать, трястись и корчиться, — горячился спортивный парень, — Это — проявление буржуазного образа жизни, с которым должен бороться каждый сознательный советский человек.
— Чушь! — орал на него Вовка, — В основе мелодии джаза лежат негритянские и индейские мотивы. Эта музыка для простого народа и зовёт к прогрессу, к великому будущему.
Ребята так разорались друг на друга, что, казалось, скоро грянет драка.
— Прежде чем критиковать музыкальные стили, неплохо бы вам иметь хотя бы общее представление о сути спора, — вежливо вступился Андропов за музыканта, — Если бы вам довелось услышать исполнение Диззи Гиллеспи, или Гленна Миллера, вы бы не были так категоричны в своих суждениях.
Спортсмен окинул сутуловатую фигуру нового спорщика с заметным презрением и обратился к музыканту с неожиданным предложением:
— Пошли, Вовка, поныряем. Позже доругаемся.
— Что за гусь, такой принципиальный? — спросил Юрий у всезнающего своего ровесника Саши Белякова, тоже работающего в аппарате ЦК, кивая в сторону купающихся парней.
— Это же Сашка Шелепин, второй секретарь Комсомола. Карьерист, каких свет не видывал. Не удивлюсь, если в скором времени он окажется в Политбюро ЦК возле самого товарища Сталина.
Пробивные способности Шелепина действительно впечатляли. Большую часть вечера парень крутился возле детей вождя.
Следующий неприятный момент произошёл два года спустя. Шелепин к этому времени получил должность первого секретаря ЦК ВЛКСМ, а Андропов ожидал назначения возглавить подотдел в отделе партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК. Они встретились в коридоре здания на Старой площади. Шелепин загородил ему путь и сразу же начал орать, потрясая какой-то бумажкой, требуя прекратить писать доносы на его сотрудников. Было недвусмысленно обещано набить функционеру морду. Юра не на шутку испугался и с готовностью промямлил какие-то примирительные сентенции. В дальнейшем они по возможности старались ограничить общение между собой. Если контакты всё же возникали, то имели только вынужденно-деловой характер. Андропов вскоре перешёл на дипломатическую работу и уехал в Венгрию на четыре года, а Шелепин продолжал руководить Комсомолом и набирать политические очки в качестве хрущёвского соратника.
Оба примерно в одно и то же время стали работать завотделами в ЦК КПСС. Позднее Шелепин возглавил КГБ и через три года стал секретарём ЦК. Хрущёв активно продвигал Шурика, рассчитывая сделать его своим преемником. Он был назначен главой Комитета партийно-государственного контроля с огромными полномочиями наказывать и снимать проштрафившихся партийных и советских работников. Карьера Андропова была менее блистательной. Тем не менее, он тоже получил пост секретаря ЦК, хоть и на год позже. Ему оказывал поддержку второй по значимости в партийной иерархии человек — Отто Куусинен.
Трудно понять причины, побудившие Шелепина принять участие в свержении своего патрона, чтобы поставить над собой недалёкого Брежнева. Никита Сергеевич ведь сам намекал, что вскоре уйдёт на покой по плану ротации кадров и уступит место более молодым. Захотелось ещё больше власти? Оказалось, что в тихих подковёрных поединках с прожжёнными партаппаратчиками одной лишь напористости было маловато. Хотя Железный Шурик и получил после переворота место в Политбюро, довольно скоро он растерял всё своё влияние и был вынужден пересесть на малозначимое место Председателя Центрального органа профсоюзов.