Снова, как и двенадцать лет назад, возник цугцванг, исключающий любые выигрышные варианты. Военная операция против «Пражской весны» снова вызвала катастрофическое падение престижа советской системы, переставшей быть привлекательной в глазах западноевропейской общественности. Посыпались коммунистические партии в Западной Европе.
В нашей стране все преобразования, включая косыгинские реформы, ожидаемо были свёрнуты. Советские правители в панике бросились к привычным моделям экономики и общественной жизни, несмотря на то, что они давно и окончательно себя изжили.
Зачастивший в Москву в том суматошном году Моррис Чайлдс, появился в первых числах ноября и остановился в санатории «Барвиха». Он предложил встретиться там, чем крайне озадачил Андропова. Обычно все серьёзные переговоры между ними проводились на конспиративной квартире, что на Большой Садовой.
Красивые виды вокруг санатория, солнечная сухая и тёплая погода, чистый, наполненный пьянящей свежестью воздух располагали к прогулке по осеннему парку и вдоль берега благоустроенного водоёма. Американец поблагодарил главу советской госбезопасности за потрясающий успех в борьбе за идеалы свободы и прогресса и огорошил известием о награждении его огромной премией в сотню тысяч долларов, выделенной фондом братьев Рокфеллеров:
— Ваши парни стали более покладистыми и удобными для контактов. Напугались так, что даже свои штанишки перепачкали. Начались переговоры в нужной для нас тональности. Интересные перспективы нащупываются по встраиванию вашей экономики в систему наших интересов. Так что, друг мой Юрий, тебе вполне заслуженно перепали эти гринбаксы. В этом запечатанном конверте находится пароль к счёту на предъявителя. Ты, или твои люди могут в любое время получить эти деньги в любом представительстве банка Джей Пи Морган Чейс.
— Таким образом, я перешёл в разряд оплачиваемых американских наймитов, — горько усмехнулся Юрий.
— Ты не прав, мой дорогой друг, — горячо возразил Моррис, — Тебе выдана премия, а не гонорар. Выдающиеся учёные, получающие Нобелевскую премию из рук шведского короля, не считают себя чем-либо обязанными шведской короне. Вместе с тем, твои слова вызывают у меня некоторые опасения. Ты будто стал переживать из-за того, что борешься за интересы свободного мира. Будем надеяться, что и твоя Россия сможет стать её частью. В противном случае она окажется за чертой прогресса. Светлое будущее, о котором так любят вещать ваши коммунистические ортодоксы, действительно наступит, но не для всех людей и не для всех стран. Всем попросту не будет хватать ресурсов в том будущем.
— И кто будет решать, кому жить в светлом будущем? Даже гадать не буду — американское правительство, — саркастически отозвался Андропов.
— Напрасно ты иронизируешь, друг мой Юрий, — воскликнул Моррис, — Будет решать, несомненно, Америка в лице её достойных представителей, вместе с представителями других прогрессивных держав. Не исключаю того, что в будущем всеми делами на планете станут заправлять не государства, а гигантские корпорации, обладающие финансовым могуществом. Развивать такие структуры смогут только общества, состоящие из личностей, обладающих высоким интеллектом. А всё слабое, ошибочное и ненужное должно отмереть и не мешать мировому прогрессу.
И собеседники в который раз углубились в длительный и захватывающий философский диспут о конвергенции двух общественных систем и социальном дарвинизме. Под конец встречи американец вдруг сообщил:
— Да, чуть не забыл… Мои кураторы из истеблишмента просили тебя пока приостановить какие-либо действия против Брежнева и Косыгина.
— А как же тогда быть с Сусловым?
— Миша прекрасно себя чувствует на своём месте и не будет против того, чтобы остаться в резерве.
Такой резкий поворот сильно озадачил Андропова. По его просьбе генерал-лейтенант Питовранов Евгений Петрович из действующего резерва КГБ со своими людьми разрабатывал спецоперацию под условным названием «Пасьянс» с целью физического устранения Брежнева и Косыгина, имея огромное желание довести это дело до конца. Уже была подобрана и обрабатывалась должным образом группа кандидатов с негативным отношением к советской власти: двое диссидентов, один военнослужащий и кодла уголовников, переведённых в специальные лагеря Комитета.