Ягла поняла, что девчушка так просто не сдастся и, улыбнувшись, кивнула. Василиса выдернула букет из рук недоумевающего Беломира и пустилась вприпрыжку в сторону покосившегося колодца, пока Ягла не передумала. Парень поднялся, положив руку на плетень, и угрюмо вздохнул.
— Это значит — да? Или соврёшь ребёнку? — голубые глаза его смотрели ласково и с любопытством. Никак не мог он разгадать эту девушку. Хотя давно наблюдал за ней со стороны, присматривался, вглядывался.
— Хорошо, я пойду. — уверенно ответила Ягла. — Но не с тобой пойду, сама.
— Не бойся меня, Ягла… — Беломир растерялся, но виду не показал. — Не ворог я тебе, силой не потащу, коль сама не хочешь. Приходи, хоть одна.
На том порешили и разошлись. Ни сказать, что Беломир именно так себе всё представлял, когда под пылающим зноем пробирался по заросшему травой полю, выбирая самые красивые цветки. Но и не огорчился он от ответа Яглы, всё ж придёт она на праздник, хотя и не с ним в паре.
Возле дома Беломир встретил брата, не без удивления заметил он, что тот уже проснулся и куда-то собирался, подпоясывая свою тёмную с обережными вышивками рубаху. Вороной конь был запряжен и нетерпеливо топтался на месте, потрясывая блестящей на солнце гривой.
— Беломир! — Велеслав окрикнул брата, отворяя кованные массивные ворота. Он заметил, что брат чем-то расстроен и поспешил к нему, переступая через брёвна, неаккуратно сложенные у двора. — Что невесел?
Велеслав был полной противоположностью Беломира. Внешне их отличал лишь цвет волос и глаз, у Велеслава они были тёмными. Но черты лица, слишком правильные, с точностью повторялись: тот же разрез выразительных глаз, обрамленных короткими, но густыми ресницами, прямой чуть заостренный нос, волевой подбородок. Различались они ещё и характером, ведь абсолютно одинаковых людей нет на свете. Беломир более общителен, с мягким покладистым характером, усидчив и любой разговор поддержит, особенно когда дело касалось мастерства. Старики деревни его почитали, хвалили и нередко обращались за помощью. Велеслав же был более склонен к уединению, часто читал и работал всегда в одиночестве, дружбы практически ни с кем не водил, не пустословил, да и не сквернословил тоже, а ещё не любил когда ему докучали дети, он сторонился их — они его. Хотя и не обижал Велеслав никого никогда, просто держался особняком. Многие его считали за это странным, поэтому с поручениями не обращались, полагались во всем на Беломира. А уж когда брат просил Велеслава о помощи, он непременно помогал, тогда люди заходили в избу и братьям старались не мешать. Была у них какая-то особая братская связь: и вместе долго дружно не работается, и порознь ни в мочь. Словно они уравновешивали друг друга, и тогда Велеслав становился сговорчивее, а Беломир, до этого будто не умеющий злиться, начинал проявлять характер.
Велеслав с любопытством вгляделся в лицо Беломира и повторил вопрос.
— Да чувствую, глупостей я наделал, брат. — Беломир устало потер переносицу и тяжело вздохнув, продолжил. — Яглу я позвал на берег, ромашки принес, а нас детвора обсмеяла, сейчас начнут болтать.
Велеслав похлопал брата по плечу и махнул в сторону бревен, предлагая присесть и продолжить разговор там. Устроившись рядом с Велеславом Беломир, подперев подбородок рукой, нетерпеливо глянул на брата, ожидая его ответа, либо совета.
— И что Яга? — глухо отозвался Велеслав без интереса в голосе, будто боялся услышать ответ.
— Хватит коверкать ее имя. — Беломир встрепенулся, выровнял спину и нахмурился. — Ягла она. Боится с кем-то на людях показаться или меня стесняется, а может и вовсе идти не хотела. Уж там Василиска подмогла.
— Я бы тоже не пошел. — Велеслав задумчиво хмыкнул, смотря куда-то вдаль, будто отрешенный. — Детские забавы это всё.
— А ты почём знаешь, ежели не был там ни разу!
— Упрекаешь? Аль на себя злишься? Или на Ягу?
Беломир не мог разобрать, толи брат ему пытается помочь разобраться, толи специально подначивает, подкалывает, пропуская его замечания по поводу имени девушки, мимо ушей. В сердцах ударив кулаком по неотесанному бревну, Беломир поднялся во весь рост, глядя на Велеслава сверху вниз, и с вызовом произнес:
— Детские забавы, говоришь? А ты попробуй цветок папоротника сыщи, раз умный такой! Ты же книжки чужеземные читаешь, знаний ищешь, так наверняка знамо тебе, как его добыть.
В глазах Велеслава на секунду промелькнула искра интереса, читал он про этот цветок и много сказаний от заезжих слыхал. Уж больно задели слова брата о знаниях тайных, будто что-то коснулось невидимых струн его души. И вспомнил он слова, когда-то услышанные: «Кто не боится змей да гадов, хочет овладеть знаниями, силой, тот пусть отправляется в путь. Надобно в ночь купальскую в лес пойти, найти заветный цветок, очертить круг ножом, да глаз с него не спускать. А когда полыхнет он ярким светом на один-единственный миг, сорвать его, да бежать домой без оглядки. После того порезать тем же ножом ладонь свою и вложить цветок в ранку. Вот тогда и начнется волшебство заветное».