Место для лежки нашел Гусь, старший сержант Гусев. На гуся он не был похож совершенно — маленький, почти квадратный, мышцы накачаны до состояния камня. Гусь был лучшим рукопашником в группе, помимо этого очень увлекался бегом. Сослуживцы шутили, что если Гусю приспичит — то он и до Кабула без передыха добежит. Гусь на это только улыбался.
Место оказалось хорошим — только со змеей. Здоровенная, иссиня-черная, с серым рисунком на спинке гюрзища недовольно зашипела, увидел человека: пригрелась на камне — а тут на тебе…
Гюрзу уработал тот же Гусь — можно было конечно подождать Бая, он змеелов, родился в Узбекистане… Но он шел в замыкающем дозоре, и за то время, пока он добирался бы до места, гюрза могла успеть натворить дел. Поэтому, Гусь не спеша достал из разгрузки пистолет ПБ, небрежно прицелился — и черная кровь брызнула по камням. Отстрелив змее голову, Гусь ловко подхватил свободной рукой дергающееся в конвульсиях обезглавленное тело, направил струю черной крови в рот…
— Вашу мать! — выругался Балу, самый молодой в группе — чтоб тебя! Тебе что, воды не хватает?
— Кровь змеи — это и еда и вода! Хочешь? — Гусь с усмешкой протянул обезглавленную змею Балу, тот отшатнулся…
— Давай, я тоже пить хочу — Муха перехватил тело змеи, выцедил остатки крови в рот — щас кожу снимем, ремень из нее сделаем…
— Эй, вообще-то я ее… — запротестовал Гусь.
— У тебя уже есть…
Кожу со змеи действительно сняли, аккуратно, чулком, мясо разделили на всех — приятное дополнение к надоевшему сухому пайку. От мяса не отказался никто, съели сырым, даже без соли. Кстати, не такое уж и плохое мясо, даже вкусное. Каждый сделал по два глотка воды — не больше. Курить никто и не подумал — курящих в группе не было, кто хотел служить здесь — бросал, даже если курил. На высоте и некурящему дышать тяжко…
Распределив личный состав по нарядам, лейтенант Скворцов лег и мгновенно заснул — уставшее за ночь тело требовало отдыха, а спать днем и вообще, когда выдастся для этого малейшая возможность, лейтенант давно привык…
Проснулся он примерно в час дня — когда солнце истекало жаром, словно хотело сжечь дотла и эти красивые, но опасные горы и посмевших забраться сюда людей. Эта осень вообще была жаркой — не «бабье лето», а что-то совсем непотребное. Тело ныло от напряжения — но несмотря на это лейтенант чувствовал себя весьма сносно. Условным жестом руки он подозвал своего замка.
— Что?
— Все тихо… — лицом прапорщик Шило очень походил на индейца, оно было не загорелым, оно было именно красным. Все дело было в мельчайшей глиняной пыли — проклятье этих мест. Глиняная пыль была хуже песка — она ложилась на промокшую одежду, приставала к коже — и кожа начинала страшно зудеть, а ткань одежды — выполнять роль наждака. Только подготовленный человек мог это перенести…
— Духи?
— Не кажут носа. Низом два осла протопали, с грузом — но это не караван, мы даже дергаться не стали…
— Добро… Давай дрыхни…
Два осла конечно же были с тем самым грузом — наркота, оружие и все в этом роде. К 1986 году духи уже смертельно боялись влететь в засаду спецназа на караванной тропе или попасть под огонь вертолетов. Одним из нововведений, позволяющим доставлять по назначению хотя бы часть предназначенных для сопротивления грузов, было дробление караванов. У самой границы была выстроена целая сеть сильно укрепленных районов, находящихся полностью под контролем моджахедов. Караван приходил туда — и там его дробили, отправляли дальше либо по одной-две машины, либо по два-три осла или ишака. Часть конечно погибала — но часть доходила до места назначения. Но даже такие маленькие караваны гоняли ночью, опасались. А тут — днем прутся, как по проспекту. Видимо решили, что если рядом и будет засада спецназа — рядом с кишлачной зоной они не станут вступать в бой, не станут демаскировать себя всего-то из-за двух ослов. Правильно решили — но все равно при случае не мешало бы поучить наглецов…
Лейтенант Скворцов аккуратно, даже бережно проверил свою винтовку, змеей скользнул в заросли барбариса рядом с лежкой, нашел подходящую позицию — с нее простреливалась идущая ниже дорога. Взглянул на часы. До выхода часа два, самую жару они переждали. Долго сидеть тоже нехорошо — неожиданности возможны самые разные…