– Молодой человек, посмотрите на меня, мне нужно фотографию сверить.
Костя поднял голову и открыл глаза. На него смотрел не кто иной, как его главный враг. В смысле, был главный, до истории с Германом. «Надо же. Если уж жопа, то до конца. Вот это день не задался. Господи, пусть только он не узнает меня!»
Тем временем, Саня листал паспорт и смотрел информацию о прописке, семейном положении, детях, попутно задавая вопросы.
– Где работаете?
– В городской администрации города Нижегородска.
– А с какой целью в Шимохино направляетесь?
– В командировку.
– В Шимохино в командировку из Нижегородска? И с чем связана командировка?
– Со спортивными объектами, – сказал Костя, понимая, что заврался уже по полной.
– А командировочное удостоверение имеется? – спросил въедливый полицейский.
– Нет, эта командировка за свой счет.
– А к кому направляетесь, если не секрет?
– В поселковую администрацию.
– Ладно, отошли мы от дела. Насчет командировки отдельно поговорим. По поводу произошедшего с Котовым Германом что можете сказать?
– Я деньги не воровал, что я, совсем дурак – воровать деньги?
– Ну, не скажите. Чтобы деньги воровать, необязательно дураком быть. Большие суммы воруют очень умные люди.
– Я хотел сказать, что не стал бы воровать деньги у соседа по купе!
– Но у Вас же были его три миллиона?
– Нет, это были мои деньги. Он мне их сам отдал.
Майор пристально посмотрел на Костю.
– То есть, как отдал? Сказал: Вы, Славниев Костя, отличный человек, поэтому я вам дарю три миллиона?
– Он мне их на развитие бизнеса дал. Я бургерную в Нижегородске хочу открыть, вот и уговорил его вложиться.
– А расписка есть, мол, я, Герман Котов, даю деньги такому-то?
– Нет, мы устно договорились.
– Да что Вы меня за дурака держите? Мы с вами в 21 веке живем, уважаемый. Где это видано, чтобы три миллиона просто так отдали, первому встречному? Признайтесь, выиграли у него? В картишки резались?
– Нет, в игры мы с ним не играли. Я ему рассказал, про свой бизнес-проект. Ему понравилось, и он инвестировал свои деньги!
– А господин Котов утверждает, что ничего Вам не давал! А деньги его у Вас оказались. Как так? Но у меня есть для Вас хорошая новость – он готов не писать заявление, если Вы компенсируете, так сказать, моральный ущерб. Какой суммой Вы располагаете, чтобы закрыть этот вопрос?
– У меня с собой 50 тысяч рублей. Больше денег у меня нет.
– Хорошо, попробую уладить без суда.
Майор встал, вышел из вагона и направился к Герману.
– Значит так. У него есть 50 тысяч, но все деньги отдать Вам не можем. Надо будет урегулировать вопрос с сотрудниками поезда, чтобы информация осталась между нами. Предлагаю вам 30 тысяч. Уверен, что эта сумма компенсирует ваш моральный вред.
– А нельзя все 50 тысяч мне?
Майор смотрел на этого хмыря, у которого на руке были часы, равные по стоимости всей его, Саниной, недвижимости. Ему не нравился этот тип. Очень не нравился, но нельзя терять самоконтроль.
– Повторяю, мне еще нужно урегулировать вопрос с поездной бригадой.
Выбора не было, тридцать тысяч перекочевали Герману, десять тысяч майор отдал проводникам и начальнику поезда, еще пять тысяч достались старлею. Полицейские обменялись телефонами, Николаев о чем-то прошептал коллеге на ухо, тот одобрительно кивнул и пожал на прощание Сане руку.
Последние пять тысяч. Майор оставил эти деньги, чтобы отправить обратно Костю, но отпускать его он пока не торопился. Он специально не стал уничтожать заявление Германа, пока не разберется до конца с Костей.
– Ну что, на выход, Славниев. У меня к Вам ряд вопросов еще имеется, будем разбираться уже у меня в отделении.
Глава 5
Допрос
Кабинет майора был мрачен и прост: три стола, на которых громоздились допотопные мониторы, сейф и несколько стульев. Николаев сидел за монитором и сосредоточенно просматривал информацию.
Его очень заинтересовала эта история, а точнее, личность Германа Котова.
Костя сидел на стуле рядом. У него дико болела голова, хотелось выпить литр воды и поспать, а не это все. Он отдал все деньги, чтобы откупиться от Германа. Даже на обратную дорогу не было денег. Хотя, будет ли она, эта обратная дорога. Сейчас он был целиком и полностью в руках этого, когда-то ненавистного ему майора. Лишь об одном сейчас молил Костя: чтобы майор не вспомнил его.