— Не до конца... Что-то связанное с нами?
— Разумеется, связанное с вами! Они ищут возможность привлечь вас к сотрудничеству. Напрямую не говорил, но я думаю, что если вы с Мариной Михайловной откажетесь, то вместо генеральских лампас на штаны я получу назначение начальником особого отдела мебельной фабрики где-нибудь в Воркуте. Это если там мебельная фабрика имеется.
— Понятно... Значит, не отказались они от надежды заполучить нас к себе? Кстати, для чего? В качестве лекарей, что ли?
— Да, я думаю, для начала именно в этом качестве, но... — он мрачно усмехнулся, — сам понимаешь, аппетит приходит во время еды!
— Хм, не очень понятно... Этот ваш Андронов что, наперекор нашим договорённостям с Брежневым решил пойти? Или сам Леонид Ильич из-за возраста начал забывать, о чём с нами договаривался? Так нам совершенно нетрудно напомнить. С завтрашнего дня откроем в стране с десяток частных клиник, где начнём лечить безнадёжных больных. Например, клиники при крупных церквях и монастырях! Я думаю, нам легко удастся убедить предстоятелей, оказать нам такого рода помощь. Через месяц в Советском Союзе даже дети будут знать, что им всё врали, что Бог есть, и что он живёт среди них. Что он любит их, а партийные органы его почему-то недолюбливают. Даже зачем-то хотят его убить. Интересно, зачем, а? Как вы думаете, Сергей Васильевич, долго ли после этого продержится такая власть? Тем более, что в стране откуда-то появится масса серьёзных молодых людей, прекрасных агитаторов и организаторов, отлично знающих, что нужно делать, чтобы свергнуть эту власть, и имеющих неограниченный доступ к тайным типографиям и оружейным складам.
— Не злись, Саша... — как-то устало сказал он в сторону уже потемневшего окна. — Я на твоей стороне. Николай Гаврилович в разговоре со мной примерно такой же расклад давал. Он ещё предположил, что ни армия, ни милиция сторону партийной власти скорее всего не примут, если, конечно, не начнётся вызванная этими событиями иностранная интервенция. В лучшем случае займут позицию сторонних наблюдателей, а в худшем перейдут на сторону восставших. В итоге партия сможет получить поддержку только со стороны части аппарата КГБ.
— Правильно. Мы с Мариной Михайловной тоже так считаем. Вижу, вам это не нравится, но тут ничего не поделаешь. Из-за желания пары десятков выживших из ума стариков, которым жутко хочется получить в жизни новый шанс и которые не могут оторваться от кормушки, я на крест не пойду. Не хватает у меня для этого человеколюбия. Я не всяких человеков люблю...
— Я не про это...
— А про что?
— Про то, что это означает гражданскую войну. Ещё одну. Если бы ты только знал, сколько жизней унесла война предыдущая, ты тоже не очень бы радовался.
— Я и не радуюсь. С чего вы взяли? Немного возбуждён, это есть, но не радостен. Марина Михайловна, когда разговаривала с Брежневым, тоже упоминала о возможности новой гражданской войны. Именно после этого он и начал сдаваться. А со мной она обсуждала и менее кровавый сценарий.
— Какой? Физическое устранение верхушки?
— Вот видите, вы и сами до этого дошли. Несложно, наверное, было... Да, превратить Политбюро ЦК КПСС в филиал московского крематория. Кого туда избирают, тот через полгода с почётом переезжает в кремлёвскую стену. Как-то так. Как только широкие партийные массы это поймут, желающих порулить этой страной останется совсем немного. Может, тогда вся эта братия задумается о необходимости реформ.
— Я вижу, не любишь ты партию...
— А за что её любить? За десяток миллионов погибших во время гражданской войны, большая часть из которых были людьми мирными. Если вы не в курсе, то население в гораздо большей степени страдало не от военных действий, а от сопутствующих им разрухе, голоде и болезнях. Любить за эмиграцию большей части русской интеллигенции на Запад? За преступное головотяпство и саботаж, в результате которых в 30-х люди снова сотнями тысяч мёрли от голода? За сотни тысяч репрессированных, вся вина которых состояла в том, что они не полностью поддерживали политику этой самой партии? За то, что они людей до сих пор винтиками считают и не велят протестовать против этого? За то, что людям на выборах не предлагается выбор? Диктатура пролетариата! Если разъяснить людям людоедский смысл этого понятия, то партию не будет любить вообще никто! Ну кроме пары миллионов самых оболваненных. За что их любить, если они до сих пор не могут накормить, одеть и обуть эту огромную страну, а тех, кто в состоянии это сделать, к управлению и близко не подпускают! Война уже четверть века назад закончилась!