***
Доставил я Марину в Москву безо всяких проблем. Наверное, прав был Сергей Васильевич — мы им нужны живые и здоровые. По крайней мере пока. От него же мы получили необходимую информацию о встрече. Она состоится сегодня 22 марта в 20-00 в малом конференц-зале на Старой Площади 4. Пропуска для нас уже заказаны. Нам нужно будет подойти к бюро пропусков к 19-45. Там нас встретят и проводят.
Присутствовать будут кроме Леонида Ильича и Юрия Владимировича также Председатель Президиума Верховного Совета товарищ Подборный, товарищ Смыслов Михаил Андреевич и товарищ Пельше Арвид Янович. Как усмехнувшись сказала Марина — самые старые и, наверно, самые больные из членов Политбюро. Короче, самые нуждающиеся в качественной геронтологической помощи.
Последние полтора часа перед совещанием мы с ней провели в маленьком ресторанчике на верхнем этаже высотного здания, окна которого выходят на Манежную площадь. Предстоящая встреча волновала меня, и я не переставал строить предположения об её исходе, пока Марине это не надоело.
— Ах, Малыш, наши и их потенциальные потери совершенно несопоставимы. Ты ж пойми, максимум, чем мы с тобой рискуем — это моей работой и твоей учёбой. Меня могут снять с должностей, а тебя под благовидным предлогом выгнать из института. Ну, может, ещё аннулируют мой докторский диплом. Это всё! Варианты с какими-то их действиями против твоей матери или Наташки с Иванкой я даже не рассматриваю. Пусть только попробуют! В этом случае я им своими руками головы поотрываю! Дашь мне силу и постоишь в сторонке, мой плащ и сумочку подержишь, пока я с ними со всеми не разберусь!
— Угу, понятно. А они? Чем рискуют они?
— А они могут потерять страну и собственные жизни! Тут ещё посмотреть нужно, что для них страшнее...
— А зачем тебе страна? Что ты имеешь в виду?
— Многое нужно менять, Малыш. Ты же сам видишь, что вокруг творится. В любой продуктовый магазин любого города на периферии зайди и увидишь. Уже четверть века, как закончилась война, а люди по-прежнему работают не разгибаясь, оставаясь при этом фактически нищими. И никакого просвета не видно. Правительство кормит людей одними и теми же сказками и обещаниями, ничего не делая для их исполнения. Целое поколение в таких условиях выросло! А это что значит? А это значит, экономика страны работает неправильно. Что-то в ней не так. Рано или поздно всё равно лопнет. Так лучше пусть пар постепенно выйдет и под полным контролем, чем внезапно и бесконтрольно этот котёл рванёт. Людей грамотных мы для этого дела при необходимости найдём. И у нас в стране и за рубежом. В этом Рудольф может оказать серьёзную помощь. У него полно знакомых среди умных и влиятельных людей как здесь, так и там. Так что успокойся. Всё будет хорошо. Не смогут они выдержать давления, если в них хоть капля разума осталась. Ты, главное, не вмешивайся в разговор, покуда я тебя не попрошу. Даже если к тебе напрямую будут обращаться — помалкивай! Отвечать буду я.
-------------
1 - Ювелир - такую кличку имел тот, о ком мы говорим, среди сотрудников центрального аппарата КГБ СССР
Глава 13. Загорск. Антоша Успенская
4 апреля 1972 года. Утро 11-20
Антонина Успенская, семнадцатилетняя дочка протодиакона кафедрального собора города Вологоды, сунула в прорезь церковной кружки заранее приготовленный пятиалтынный, повернулась к притвору, привычно осенила себя крестным знамением, поклонилась в пояс распахнутым по случаю тёплой погоды дверям притвора, сквозь которые виднелся краешек висящей на колонне иконы Варвары Великомученицы и спины немногочисленных молящихся, выпрямилась и на лёгких ножках пролетела отделяющее её от высоких и тяжёлых выходных дверей пространство. Шагнув на каменное крыльцо часовни, она сощурилась от ударившего в глаза яркого солнечного света, сделала ещё шажок и остановилась.
Слева доносилось громкое голубиное гульканье. В паре метров от неё отставив назад худенький зад висел подмышками на когда-то крашенной голубой краской а теперь облупившейся железной трубе перил ограждения темноволосый мальчишка. Одет он был в серенькую демисезонную куртку с невысоким стоячим воротничком поверх тёмно-синего свитера с раскатанной почти под подбородок горловиной, чёрные брючки и чёрные же ботинки. Какого-нибудь головного убора на его густых, тёмных волосах не наблюдалось.
Мальчишка дёргал левой коленкой в такт ему одному слышной музыке и кормил суетящихся под ним на асфальте голубей и воробьёв. В руке он держал горбушку белого хлеба, от которой отщипывал крошки и бросал в эту толкающуюся, хлопающую крыльями, скачущую и подпрыгивающую, громко гулькающую и ещё громче чирикающую, грязноватую и блохастую, но зато беззаботную и весёлую толпу.