На спине у мальчишки в районе лопаток топтался, крутился, гукал и важно раздувал зоб крупный сизарь. Ещё один хлопал крыльями невысоко над его головой, время от времени делая попытки сесть на эту голову. Мальчишка нетерпеливо отмахивался от него, и тогда голубь подлетал вверх и продолжал кружить, выбирая следующий подходящий для посадки момент. В полуметре от правого плеча мальчишки сидела на перилах большая ворона. Посверкивая бусинками чёрных глаз, она крутила головой, с любопытством поглядывая то на мальчишку, то на птиц на асфальте внизу, то на замершую у дверей черноволосую девушку в туго подпоясанном тёмно-синем модном плащике и цветастом головном платке, который она не успела развязать и снять, выйдя из часовни.
Картина была настолько необычной, что Антонина затаила дыхание. Она наблюдала за поведением птиц. Даже голубь — птица давно живущая рядом с человеком — избегает физического контакта с ним. С воронами дело ещё сложнее. Человека они подпускают к себе не ближе, чем на расстояние броска камня. Причём, что интересно, человека с пустыми руками они подпустят к себе гораздо ближе, чем человека с палкой. Умная и осторожная птица.
Антонина сделала осторожный шажок к мальчишке. Ворона резво отошла по перилам подальше и присела на напружиненных лапах, готовясь подпрыгнуть в воздух и улететь. Мальчишка заметил перемещение птицы. Повернул к ней голову, буркнул что-то негромко — за шумом, производимым голубями и воробьями было не разобрать, что именно, — и ворона тут же вернулась на место. На Антонину она продолжала поглядывать, но испуганной уже не казалась.
Мальчишка коротко оглянулся через плечо, облетел её взглядом своих тёмных глаз, отлепился от перил, выпрямился и развернулся к ней лицом. Горбушку он не глядя отбросил назад, произведя этим короткий переполох в стае птиц на асфальте. Ворона не осталась безучастной к произошедшим переменам. Она тут же придвинулась ближе к локтю парнишки и тоже уставилась на Антонину.
— Она ручная? — спросила Антоша с любопытством разглядывая её.
— Кто?
— Ворона.
— Нет, обычная ворона. Уличная.
— А почему она тебя не боится?
— Потому что любит, — усмехнулся мальчишка.
Теперь она смогла рассмотреть его. Симпатичный. Даже очень. И не мальчишка, а уже паренёк. Лет пятнадцать, может, даже шестнадцать. Пожалуй на пару сантиметров пониже её будет.
— За что любит? — улыбнулась ему Антонина.
Мальчишка смешливо фыркнул.
— Смешной вопрос! Ты вон свою маму за что любишь? Уж наверно не за то, что она тебя кормит и одевает, верно? Просто так любишь. Так и ворона. Любит меня просто так.
— Верно, родителей я люблю не за то, что они меня кормят, но я же не птица. У меня душа имеется, а у неё нет души. Ей нечем любить.
— Ошибаешься! У животных души имеются. И любить они умеют не хуже нас с тобой.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда! Меня все звери любят!
— Ну уж все!
— Все! Вот интересно: ты меня совершенно не знаешь, я тебя ни разу не обманывал, а ты мне почему-то не веришь. Почему? Что в моём облике есть такого, что делает тебя недоверчивой?
Вопрос был сложным и ответ нужно было обдумать, но в этот момент к лестнице подошла интересная парочка. Точнее, подошли сразу четверо. Впереди шагали двое: женщина лет тридцати пяти с ловко прыгающим рядом с ней на костылях мальчиком инвалидом лет десяти от роду. На несколько метров отстал от них монах в рясе и скуфье с нательным серебряным крестиком, который он невесть зачем вытащил из-под рясы и пустил поверх неё. Замыкал шествие мужчина лет сорока. Последний вертел головой по сторонам, разглядывал стены и купола церквей и всем своим видом показывал, что он сам по себе, но по взгляду, который через плечо бросила на него женщина, было понятно, что они всё же вместе.
Внимание вороны тут же переключилось на вновь прибывших. Их появление не оставило равнодушным и мальчишку. Он локтем отпихнул от себя чересчур тесно прижавшуюся к нему ворону, оторвался от перил, и не спеша подошёл к ступенькам вниз. Оставшись в одиночестве, ворона громко каркнула, подпрыгнула в воздух и расправила мощные крылья. Впрочем, далеко она не отлетела. Сделав круг над маленькой площадью, она пристроилась метрах в пяти над их головами на опоясывающем часовню узком карнизе.
Четверо вновь прибывших остановились перед лестницей, не делая попыток подняться ко входу в часовню. Мальчик инвалид с любопытством наблюдал за вороной и голубями, а взрослые озирались по сторонам. Мужчина встал рядом с женщиной, и та молча взяла его под руку. Было ощущение, что все они кого-то или чего-то ждут.