Судя по всему, их высочества, включая императорское, решили совместить успокоение нервов спиртным с небольшим завтраком. А нервы, видимо, Вилли поднял хорошо, так как я впервые видел, чтобы Михаил пил спиртное с утра, да ещё под закуску. Обычно он достаточно редко смаковал вечером по окончании тяжёлого рабочего дня грамм сто охлаждённой мадеры с сухофруктами: курагой, инжиром или яблоками. А тут смотрю в бутылке чуть на донышке осталось, а вчера было больше половины.
— А стоит ли ускорять темпы мобилизации? Это не так просто сделать, — произнёс я, — с учётом того, что поляки и литовцы очень недовольны воинским призывом и как могут, уклоняются от мобилизации. По последним данным процент уклонистов составляет уже четверть от запланированного количества набора в экспедиционную армию.
— Тогда придётся направить в Германию кадровый части из Польши, — довольно резко произнёс регент. — Мы не можем не выполнить свои обязательства.
Ему очень не нравились мои мысли и советы по затягиванию исполнения союзного долга. В душе он был рыцарем без страха и упрёка, абсолютно не готового поступаться своей честью. Но вот реальная действительность заставляла его постепенно приучаться к мысли, что в большой политике хороши все средства.
— Я бы не стал этого делать, — неожиданно произнёс Сандро. — Ты просто, Михаил, не до конца понимаешь какая сейчас ситуация в Царстве Польском. Там всё держится уже даже не на казачьих нагайках, а на штыках и саблях верных присяге войск. Я не знаю точно, сколько во время восстания погибло поляков, но много. Георгий Антонович, введя военное положение, не церемонился, приказывал рассеивать толпы манифестантов огнестрельным и холодным оружием. А когда восставших поляков поддержали английские «добровольцы» решительно использовал против них все имеющиеся у него военные силы, пленных при этом не брали. Недаром Георгий Антонович получил прозвища «Скалон Кровавый» и «Дракула». Похлеще, чем «Муравьев-вешатель» будет. Но обстановка там до сих пор напряжённая. Я когда уезжал из Варшавы столько ненавидящих взглядов от местных видел, что мурашки по коже пробегали.
— Михаил Александрович, мы же и планировали на военном совете мобилизацию резервистов для большинства пехотных частей экспедиционной армии провести в Польше и Виленском крае, чтобы горючий материал убрать из империи в Германию. Там немцы не позволят вести какую-то пропаганду. А если мобилизованными заменить кадровые части, отправив их в Германию, то мы считай своими руками вооружим поляков и литовцев, — вставил и я свои пять копеек. — Хватит и того, что 1-й кавалерийский корпус в составе 13-ой и 14-ой кавалерийских дивизий из Варшавы в экспедиционную армию переводим.
— Как бы они тогда в мобилизационных лагерях бунтовать не начали, — как-то нерешительно произнёс Михаил.
— Вокруг учебных лагерей кадровые части стоят. А скоро туда Сводный кавалерийский корпус прибудет, а в нём Уральская, Забайкальская и Кавказская казачьи дивизии. Против казаков поляки не забалуют. Да и Павел Карлович, как и генерал Скалон человек решительный, — Сандро попытался успокоить шурина.
А я же мысленно порадовался за генерал-лейтенанта Ренненкампфа, который был назначен командиром Сводного корпуса из-за его блестящего проведения операций во время Китайского похода и во время боевых действий русско-японской войны. За последние успехи на военном поприще Павел Карлович был награждён орденом Святого Владимира 3-й степени и золотым оружием с надписью «За храбрость» украшенным бриллиантами.
А на должности штаб-офицера для особых поручений при штабе корпуса состоял Деникин Антон Иванович, который за отличия в делах против японцев был произведён в полковники и награждён орденами Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантами и Святой Анны 2-й степени с мечами.
В этот момент на столе зазвонил телефон, и Михаил с Сандро с каким-то напряжением посмотрели на него. Потом регент поднялся из-за чайного столика, подошёл к рабочему столу и поднял телефонную трубку.
— Слушаю, — произнёс он.
Мы с Александром Михайловичем прислушались, но разобрать, что говорил собеседник Михаила, не удалось. Доклад между тем продолжался, так как за всё это время регент произнёс пару слов.
Сандро плеснул себе в бокал ещё грамм пятьдесят своего любимого «Камю», я же, взяв вилку, положил себе в тарелку несколько кусков варёного языка и пару пирожков. После чего налил ещё горячего чая, бросив в чашку несколько кусочков сахара. Нормально, как это принято, позавтракать не успел. Было ещё очень рано, Машенька с Васильком крепко спали, поэтому перехватил только стакан чая с парой бутербродов, которые мне смогли организовать на кухне Приоратского замка.