* Примерно так же советские власти действовали по отношению к бывшим польским гражданам, оказавшимся на территории СССР. Возможно, кто-то помнит польский фильм "Четыре танкиста и собака", главный герой которого, шестнадцатилетний поляк, в сорок первом году страстно рвется па фронт, докучая военкому... маленького сибирского городка. Создатели фильма, по понятным причинам, "забыли" сказать, как туда попал юноша. Но вот в самой Польше, полагаю, вопросов это не вызывало. Скорее всего, он сын чиновника, или мелкого предпринимателя, или врача, или инженера, а может, и ксендза из Львова или Вильно, репрессированного после сентября 1939 года. Семьи же таких "врагов народа", по советскому обычаю, ссылались в Сибирь.
Вначале их бросили под Киев. Но потом, убедившись в лояльности, еще в конце сорок первого перевели на Северный фронт, против северороссов. Пользуясь случаем, советское правительство объявило, что в Северороссии усилилось национально-освободительное движение и началась гражданская война.
Вообще, дивизию берегли и в самое пекло не посылали (хотя под Киевом в сорок первом и при наступлениях на Вологду в сорок втором и сорок третьем ей досталось крепко. Павел быстро понял, что дивизия нужна Сталину больше для пропаганды. Вот и сейчас они сидели в резерве, готовые устремиться в прорыв, как только первый эшелон Красной армии, во главе со штрафными батальонами, сломит оборону очередной линии укрепрайона.
Дверь распахнулась, и на пороге возник командир разведроты, румын капитан Пасху.
- Товарищ генерал-майор, - произнес он на ломаном русском, - пленных привели. Те, что утром колонну с боеприпасами обстреляли. Будете смотреть?
Павел кивнул, застегнул полушубок, натянул портупею, надел ушанку и вышел на трескучий январский мороз. Рядом с блиндажом, под охраной солдат разведроты, стояли в неровном строю полтора десятка пленных. Почти у всех на лицах были отметины побоев. Было видно, что разведчики не церемонились, захватывая и обыскивая их. Большая часть была в потрепанных североросских мундирах. Павел понял - это остатки батальона новгородского гвардейского пехотного полка, два месяца назад попавшего в окружение. Но были среди солдат и крестьяне в телогрейках, ватных штанах и валенках.
"Опять местное население против нас, - раздраженно подумал Павел. Почему? Ведь это не только кулаки, но и не слишком зажиточные крестьяне".
Его внимание привлек парнишка лет пятнадцати! в крестьянской одежде. Подойдя к нему, Павел спросил:
- Имя?
- Василий, - пробубнил тот.
- Почему ты воюешь против нас?
- А зачем вы сюда пришли? - резко ответил парнишка. - Это наша земля.
- Это ваше правительство объявило нам войну в сорок первом, наставительно произнес Павел.
- А вы на нас в тридцать девятом напали. Батю моего убили, - прокричал Василий и отвернулся, чтобы вражеский офицер не видел слез на его глазах.
Павел отошел в сторону и обратился к капитану:
- Как обычно, всех в распоряжение штаба фронта. Пасху козырнул и отошел.
- Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться. - К Павлу неожиданно шагнул один из разведчиков, охранявших пленных. Матерый сибирский мужик с автоматом "ППШ" на шее.
- Слушаю, - повернулся к нему Павел.
- Пожалейте пацана, - понизил голос солдат. - Их же, тех, что не солдаты, в обычный лагерь отправят. Там ему не выжить. По себе знаю, чуть богу душу не отдал. Пожалейте, товарищ генерал-майор. Что вам в нем?
Павел посмотрел в глаза мужику, потом отвернулся и поманил Пасху.
- Капитан, - негромко произнес он, когда тот приблизился. - Тому пацаненку в лагере делать нечего. Секретных данных, важных для командования, полагаю, у него нет. В общем, если он вообще исчезнет, я никого наказывать не буду. Понял?
- Понял, - кивнул Пасху.
Павел повернулся и пошел в блиндаж. Проходя через дверь, он услышал слова капитана:
- Приготовьте пленных к отправке, а этого я сам допрошу.
Войдя в блиндаж, Павел снял портупею и шапку, расстегнул полушубок, отхлебнул уже почти остывший чай из алюминиевой кружки и, почувствовав неимоверную усталость, прилег на узкую кровать и почти сразу уснул.
Его разбудил скрежет резко открываемой двери. Обернувшись, Павел обнаружил, что на пороге стоит начальник особого отдела майор Озалс.
- Проснитесь, товарищ генерал, - быстро проговорил майор. - ЧП.
- Что там? - произнес Павел, вскакивая и хватая портупею.
Майор просунулся в открытую дверь и махнул кому-то. Через минуту двое разведчиков, одним из которых был тот мужик, что недавно говорил с Павлом, втащили под руки упиравшегося и почему-то обезоруженного, даже лишенного ремня капитана Пасху.
- Вот этот, - показал пальцем на капитана майор, - изнасиловал и убил пленного.
- Что? - Павел остолбенел от ужаса.
- Того пацана, что сегодня взяли, - прогудел солдат.
Его взгляд, направленный на капитана, пылал ненавистью. Павел почувствовал, как в нем поднимается дикая волна ярости. Не в силах совладать с собой, он выхватил пистолет и трижды выстрелил в сердце капитану. Солдаты отпрянули в стороны. Безжизненное тело мягко упало на пол.
Павел, сжимая в руке остывающий пистолет, стоял и тупо смотрел перед собой. Солдаты и майор с ужасом уставились на него. Немая сцена продолжалась минуты три, наконец, придя в себя, Павел произнес: