- Да не хочу я этой власти, - поморщился Алексей.
Он резко встал, подошел к сервировочному столику, подхватил рюмочку и отхлебнул ароматного французского коньяка. Посмаковав, с удовольствием сглотнул тонкую струйку пьянящего напитка.
- Вы поймите, - продолжил он, - во власти как таковой для меня нет ничего привлекательного. Я занял этот пост, чтобы выполнить определенную программу. Я ее осуществил даже лучше, чем ожидал. Страна именно такая, какой я хотел ее видеть, когда летел сюда в сорок четвертом, - кроме территориальной целостности, конечно. Но это вопрос будущих десятилетий. Главное, что западная Северороссия пошла тем курсом, которым я хотел ее направить. Всё, позвольте мне заняться собой и семьей. Я уже год как дед, а внука вижу реже раза в месяц. Чем я занимаюсь? Снижением акцизов, колебаниями котировок на нефть, торговыми квотами США. Оставьте, я уже наигрался. У меня еще лет десять-пятнадцать активной жизни. Я хочу создать что-нибудь для себя... Да я просто хочу тренироваться в спортзале, как привык, три раза в неделю, а не как сейчас, урывками.
- Всё вы правильно говорите, Алексей Викторович, - проговорил Путилов, - но все же поймите, как много держится на вашей личности. Вы гарант стабильности в государстве. Не скрою, за период между двумя войнами республиканская форма правления во многом дискредитировала себя в глазах населения. Глава государства, избираемый на четыре года, является представителем определенной политической партии. Что греха таить, он защищает интересы определенной группировки крупного бизнеса и не может выражать интересов целой нации. Правительства, действовавшие с двадцать второго по тридцать восьмой год, запомнились прежде всего коррупцией. Вы знаете, как распределялись тогда государственные субвенции, квоты и госзаказ. Самое обидное, что это стало известно широкой публике.
- Шила в мешке не утаишь, - пожал плечами Алексей. - А еще говорят: все тайное рано или поздно становится явным. Чтобы о тебе не говорили как о воре, надо просто не воровать. Другого способа я не знаю. Ну, а Оладьин? Он-то уж в коррупции не замешан.
- Да как вам сказать... - проговорил Путилов и тут же спохватился. Что верно, то верно, в народе он получил славу борца с мздоимством и человека, достигшего больших успехов в борьбе с преступностью. Но, понимаете ли, эта его амбиция на великую Северороссию, участие в войне на стороне Гитлера. Конечно, народ благодарен ему за оборону страны в тридцать девятом - сороковом. Но ведь потом он вовлек нас в агрессивную войну, которая привела к поражению, к потере части территорий, чуть не стоила нам государственной независимости. Нет, курс Оладьина чрезвычайно непопулярен сейчас. А вот ваша личность...
- И вас даже не смущает, что я иногда бываю вынужден поприжать вас, промышленников и банкиров? - поднял брови Алексей.
- О да, - улыбнулся Путилов, - у нас с вами бывали жаркие споры. Но жизнь показала целесообразность тех уступок, которые мы вам делали. Ваша фигура является оптимальной с точки зрения стабильности и развития государства
- Так что же мне, не помирать прикажете? - развел руками Алексей. - Да я и по конституции могу еще только на один срок претендовать.
- Ну, еще четыре года стабильности - это не так уж и плохо, - хмыкнул Путилов. - А там поглядим.
- Это не выход, - возразил Алексей. - Система не может держаться исключительно на одной личности. Это путь к краху.
- Так придумайте систему, которая не будет держаться на вас, но будет не хуже, - лукаво усмехнулся Путилов.
Алексей расхохотался:
- Уж не думаете ли вы, что бедный маленький Алексей Татищев за четыре года разработает и введет в жизнь систему, над созданием которой человечество бьется тысячелетиями? Вечный компромисс. Лучшие формы правления для проведения реформ - диктатура и абсолютная монархия. Но они же дают кучу возможностей нечистоплотным или даже душевнобольным людям безнаказанно совершать самые ужасные преступления...
- Безнаказанным ничего не бывает, - поправил его Путилов.
- Пожалуй, да, - согласился Алексей, - но диктатор, совершая злодеяния, обычно считает, что его этот закон не касается. А когда в стране начинается смута, что с того, что его ставят к стенке? Тысячи жизней уже погублены. Демократия позволяет ограничить всевластие правителя, но она же не создает никаких механизмов против безумия толпы. При диктаторской власти разумный правитель всегда может сбалансировать потребности текущего момента и дальней перспективы, обуздать особо ретивых. А при демократии они сами избирают себе психопатов вроде Гитлера и служат им с восторгом. Кроме того, демократия формирует прекрасную среду для мелких воров. Если вас допустили к кормушке на короткое время, конечно, вы постараетесь вытащить из нее как можно больше. И уж точно не будете заботиться о дальней перспективе.
- Вот и найдите разумный баланс между львами и шакалами, - вставил Путилов.
- Да еще чтобы овцы были целы и волки сыты?! Увольте, милостивый государь. Система не бывает ни чище, ни гуманнее, чем люди, ее составляющие. Для того чтобы жизнь поменялась в корне, надо менять сознание людей, а не политические конфигурации. Что же до построения системы... Помилуйте. Я же сам из львов. Я не вышел за пределы демократической процедуры только потому, что не хотел создавать опасного прецедента. Не то шакалы бы им воспользовались после моего ухода с политической сцены... Правда, временами очень хотелось послать подальше всех этих думских болтунов и интеллигентствующих демагогов. Но это спор, скорее, теоретический. К цели вашего визита он относится мало. На ваш главный вопрос я ответил. Я не вижу необходимости выдвигаться на третий президентский срок.
В кабинете зазвонил телефон. Извинившись, Алексей направился туда.
- И все же подумайте, Алексей Викторович, - нагнал его голос Путилова.
Войдя в кабинет, Алексей снял трубку:
- Татищев.
- Алексей, - раздался взволнованный голос Леонтьева, - только что передали из Москвы. Молотов, Маленков и Хрущев арестованы за участие в антипартийном заговоре. Жуков снят со всех постов и уволен из вооруженных сил. Кажется, тоже арестован. Берия занял посты: генерального секретаря компартии, председателя Верховного Совета СССР и председателя Совета министров СССР.