Профессор Кертисс, один известных исследователей российской военной истории говорил, что: «Русский солдат — удивительный человек: он спит, подложив камень под голову, он сыт черным сухарем и водой и готов петь, оказавшись в хлеву». Гельмут фон Мольтке так пишет о русских солдатах, которых видел в делах с турками в 1829 г.: «Великолепный боевой дух, который ни разу их не оставил, обеспечивал русским успех в самые трудные минуты испытаний».{261}
Каким бы ни был беспорядок, у русских редко дело доходит до паники. Вдоволь побузив по хуторам, настрелявшись зайцев и успокоившись, солдаты вскоре сами начинают самоорганизовываться. Меншиков этот момент уловил и теперь начал действовать безошибочно.
Князь, как будто очнувшись, внезапно спросил Панаева о дороге, ведущей от Севастополя мимо Кадыкоя на хутор Мекензия и далее на Бахчисарай. В туже минуту к главнокомандующему доставили унтер-офицера Балаклавского греческого батальона Георгия Панаго. Грек детально рассказал Меншикову особенности дороги. Главнокомандующий застыл над картой, раздумывая о чем-то, после чего решение было принято. Штаб начал лихорадочные действия. Все молниеносно получали распоряжения, казалось, все только начинается.
Для Корнилова у Меншикова только два распоряжения:
- «…полагая, что наибольшая опасность Севастополю угрожала с моря, приказал генерал-адъютанту Корнилову затопить несколько кораблей на рейде».{262}
- силами выделенных флотом людей обеспечить подготовку города к обороне.
Не думаю, что решение легко далось князю. За спиной — проигранная Альма. Если до нее он еще как-то контролировал ситуацию, то после сражения события управляли им. Да, союзники вроде бы не преследуют — но это было, пожалуй, единственное везение. В остальном, все очень плохо. Мало того, что нужно собирать разбредшиеся чуть ли не по всему Крыму войска, так в довесок паника в Симферополе (благо в Севастополе все относительно спокойно), моряки чуть ли не в оппозиции, и немало сил приходится затратить для того, чтобы заставить строптивого Корнилова подчиняться. И все это приходится делать самому, только самому, больше нет, кажется, никого, кто был бы способен разделить с ним ответственность. Кругом одни исполнители — лидеров нет.
Леон Герен, шедший в сентябре 1854 г. со своей саперной ротой по следам отступающей русской армии, один из тех, кто отметил, что, не вводя войска в Севастополь, князь совершил мужественный, рискованный, но правильный поступок. Деморализованные вплоть до Качи русские войска могли своей паникой, принесенной в город, разрушить все, и только сошедшие на берег морские экипажи, не подверженные панике, стали лучшим гарнизоном крепости.{263}
Для Меншикова очевидно, что с теми силами, которые у него остались (а осталось у него немного) крепость не удержать. Что делают противники неизвестно, но по логике развития событий они должны:
1. Занять Северную сторону.
2. После занятия Северной стороны и войти на внутренний рейд, уничтожив огнем с моря и суши батареи южного берега Севастопольской бухты и корабли Черноморского флота.
Можно себе представить, какой ад устроили бы союзники, если этот план был приведен в исполнение. Сгрудившиеся на относительно небольшом участке русские корабли, скорее мешали бы своей артиллерии. Оборона в этом случае превращалась в бессистемное героическое противостояние без малейших шансов на успех.
Для противодействия этим коварным замыслам неприятеля, который, напомню, находился неизвестно где и неизвестно чем занимался, князь принимает три решения, которые и определяют дальнейший ход кампании.
1. Подполковнику Тотлебену всеми наличными на Северной стороне силами начать ее инженерное укрепление. Это давало хоть небольшой, но шанс, что:
- союзники преувеличат силы русских на Северной и откажутся от намерения ее штурмовать;
- союзники не рискнут удалиться, что неизбежно в случае атаки Северной, от своего флота и не начнут атаку русских укреплений;
- союзники остановятся у Северной и будут готовить ее атаку, что даст несколько дней для ее укрепления, установки новых батарей так и подтягивания свежих сил.
2. Закрыть вход в Севастопольскую бухту, неважно чем, хоть несколькими старыми кораблями, но закрыть наглухо. В этом случае:
- исключался прорыв неприятельского флота на внутренний рейд:
- исключался удар неприятельской корабельной артиллерии в тыл защитникам Северного укрепления и союзникам становилось предпочтительнее не атаковать его (если, конечно, Тотлебен успеет создать хотя бы видимость сильно укрепленной позиции).