— Паства, — скривился Сидор, оставляя ружье в покое, — да они язычники в основном, верят в этого несуществующего Мессию.
— Этот несуществующий Мессия, как ты сказал, вчера сжег два наших корабля в порту, — невесело улыбнулся Тихон.
Карета остановилась, один из всадников, успевший спешиться, открыл дверцу:
— Приехали!
— Пошли, Сидор, мне предстоит трудный разговор у упрямцем, возомнившем, что держит Бога за бороду. — Тихон легко спрыгнул с подножки кареты, направляясь ко входу во дворец. Навстречу ему спешил брат Иканий — доверенное лицо двоюродного дедушки.
— Ваша императорская Светлость, чем обязаны вашему визиту?
— Патриарх здоров? — вместо ответа поинтересовался Тихон, не останавливаясь перед слащавым священником.
— Слава Богу Иисусу и Сыну Его Максу Са! — по привычке ответил Иканий, стараясь приноровиться к размашистому шагу императора.
— Макс Са? Может, между собой не будем эти бредни упоминать, — хмыкнул Тихон, входя в распахнутые перед ним двери.
Патриарх находился в своей комнате с неизменным Данком — чудовищем, порожденным шуткой природы. В комнате слабо пахло мочой и стоял тошнотворный запах человеческого тела. "Гниешь, тварь", — с удовлетворением подумал Тихон, прикладываясь к руке и бормоча дежурные фразы про радость при виде горячо любимого дедушки.
— Что тебя привело, Тих? — Никон часто называл его уменьшенным именем. В детстве ему это нравилось, но, взрослея, он ненавидел эту уменьшительную форму своего имени.
— Вчера ночью этот Макс Са напал на порт и сжег два корабля, убив двенадцать воинов охраны. И сумел уйти, хотя ты говорил, что он попадется в твою ловушку в Максимене! — Тихон с большим трудом сумел совладать с собой, вспоминая, как у него забрали два ружья для засады, организованной в Максимене. После дарения ружья немецкому королю у него оставалось всего пять ружей. Эти два, что были переданы для засады, он считал безвозвратно потерянными. Таким образом, в его распоряжении оставались только три ружья. Всего три! Если бы удалось убить этого Макса Са, Тихон бы смирился с потерей столь ценного оружия. Но этот враг не просто улизнул, а, избавившись от двух лучших парусников, сумел пробраться в Максель и нанести удар в самое сердце Империи. Через несколько дней все города и поселения будут говорить об этом, расшатывая его власть. Не просто так сегодня на блошином рынке кричали оскорбления при виде его кареты.
— Этому человеку помогает сам дьявол, — нарушил тишину Никон. "Дьявол у нас ты, а он — законный претендент на свой трон", — едва не сорвалось с уст Тихона.
— Дьявол или сам Бог на его стороне — но ещё пара таких нападений, и наши люди начнут открыто показывать неповиновение, — сказал он вслух, мечтая о том дне, когда ему сообщат о смерти Никона. — Сегодня, по пути сюда, около блошиного рынка люди кричали проклятия в наш адрес и восхваляли Макса Са, — добавил император после паузы.
— Ему помогает сам дьявол, — повторил Никон, давая знак Данку приподнять его. Усевшись поудобнее, Патриарх продолжил: — Он умудрился переманить на свою сторону диких Сан-Техе и даже направил их в атаку на Максимен. Благодаря твоим ружьям, — Патриарх сделал акцент на слово «ружья», — Максимен не пал. Дикие отступили, потеряв четверых. Марик прислал письмо голубем. Я послал ему указание преследовать и уничтожить дикарей, раз они нас предали и перешли к чужеимцу.
— Почему ты называешь его чужеимцем? Разве он не есть тот, о котором столько говорили сектанты? — не удержался от вопроса Тихон.
— Не важно, кто он, для нас это угроза, и его надо убить. Я отправляю Гранита и Икания с повторным визитом к немецкому королю Дитриху. Гранит доведет до нашего друга мой план: ударим с двух сторон и покончим с ним.
Никон устал, Данк принес ему воды. Отхлебнув, Патриарх продолжил:
— Воинов Святой Церкви мало, понадобятся и твои люди. Пусть кинут клич в Будилихе, собери под свои знамена верных людей. Пока этот Макс Са жив, нам покоя не видать. Сейчас начало апреля, в письме Дитриху я пишу, чтобы он подошел к Мехику в первых числах июня. В это же время мы ударим с нашей стороны.
Закончив говорить, Никон улыбнулся Тихону:
— Ты приехал не выслушивать старика. Что у тебя, Тих?
— Я думал: а что если нам переманить этого Макса Са на свою сторону? Дать ему городок, чтобы он там правил, но под нашим подчинением, — поспешил добавить Тихон, увидев, как нахмурился Патриарх.
— Ты глуп, — с сожалением произнес мерзкий старикашка, вызывая волну ненависти в душе Тихона, — думаешь, он готов подчиняться? Да он возомнил себя Богом!!! У него есть Берлин, что ты ему предложишь? Портбоу? А может, деревеньку Сильную на самом юге? Считаешь, ему хватит, и он признает власть Тихона Четвертого? Он нас ненавидит и предаст смерти без малейшего сожаления, неужели ты не понимаешь?