- Свободовцы - отличные снайперы. Не знаю, почему именно так, но это так. Самые лучшие снайперы - в Свободе. И это общеизвестный факт.
Осень задумчиво посмотрел на снайперскую винтовку, которую выменял на гаусс. Заметив вопросительный взгляд Ворчуна, он тихо произнес:
- Да это так. Свободовцы - отличные снайперы. Правда и они постоянно тренируются. Но дело, я думаю, не только в этом. Снайпер - это волк-одиночка. Вольный стрелок. А идеология этой группировки такова, что состоя в ней, ты все равно свободен. Поэтому человек с определенными задатками, идет к ним. Может, конечно, пойти и к Вольным. Но в Свободе, видимо, веселее. Кхм...
- Да уж. В Свободе, естественно, веселее. - Вставил Байкер. - Они там, нет-нет, да и злоупотребляют, кое-чем. В Долге такое не поощряется.
Очумелый подтвердил его слова коротким кивком головы. В его памяти всплывали рейды, в которых он участвовал, люди, с которыми он сражался с мутантами. И теперь эти люди, те, кто еще жив, будут охотиться на него самого. В этом у него уже почти не оставалось сомнений. Рядовой обязан будет доложить Генералу обо всех подробностях их встречи. Каким бы он ни был своим в доску, а порядок есть порядок. И он обязательно доложит о своих наблюдениях и сделанных им выводах. Вот тогда Генерал даст команду на ликвидацию Очумелого. Может даже со всей их группой. Действительно - к чему лишние свидетели? Тем более, что Осень тоже «засветился». Остается Байкер и Ворчун с Болтуном. Но ими, ради ликвидации Очумелого и бывшего Оборотня, могут пренебречь. Так что терять нечего. Нужно было рассказать все, что знал и помнил, этим двоим. Может кто-то из них выживет и использует эти знания во благо чего-нибудь. Очумелый решился и стал отстегивать «горб» со своей спины, которым он так дорожил.
- Ладно, расскажу. Самому хотелось с кем-то поделиться. Уж больно много интересного произошло тогда. И некоторые моменты для меня до сих пор непонятны. А тут и друзья все в сборе, и ученые люди присутствуют. Может, что и проясните мне, старому. - Очумелый коротко усмехнулся. - В общем, стою я как-то в карауле...
где-то - когда-то...
Где-то...1
...Человек сначала бежал. Потом перешел на шаг. К концу третьих суток погони он уже еле волочил ноги. За спиной болтался РПГ и больно бил по плечу. Последний заряд к нему так и манил - хотелось вытащить его и долбануть хорошенько об землю, чтобы все кончилось. Но так было нельзя, надо было жить...
...Именно жить, а не существовать между выбросами и волнами мутантов. Хотелось чего-то, чего он так и не нашел на службе по контракту в Зоне Отчуждения. Сейчас, у него перед глазами, вставали последние моменты жизни на гражданке - жизнь, изменившаяся за время его службы в армии, друзья, занятые каждый своими проблемами в новой жизни, девчонки, не понятно чего хотящие и чего ждущие от парней... В общем, чужой мир какой-то. И тогда он просто пошел снова в военкомат и написал заявление с просьбой о принятие его на службу по контракту. Его сразу предупредили, что сейчас всех отправляют в Зону. Что там не сахар, НО - это очень нужное стране дело. И он согласился. Сначала все шло как обычно в таких местах - его отряд охранял вверенный ему оборонительный рубеж. При каждом появлении мутантов и прочей нечисти, нужно было открывать шквальный огонь на поражение, дабы не допустить проникновения на "мирную" территорию. Все бы ничего, только, со временем, его начали одолевать смутные сомнения, по поводу "прочей нечисти". Этим неопределенным выражением обозначали все то, что не бегало или не прыгало, или не ползало на четырех конечностях, и не определялось как мутанты. Но все равно, эта "прочая нечисть", подлежала уничтожению - немедленному и безжалостному. Как-то раз, во время его ночного дежурства, его напарник допустил непростительную ошибку - заснул на посту. Они несли дозор и должны были поднять всех по первому признаку тревоги. Стоя за пулеметом и смотря через "ночник" на местность впереди оборонительных рубежей, он заметил, как к заставе приближается кто-то. Внимательнее присмотревшись, он понял, что один человек тащит другого по земле. Тащит и падает. Поднимается и снова тащит. Как может, волоком, из последних сил. По инструкции, солдат должен был расстрелять их из пулемета в тот же момент, как заметил движение. Но он этого не сделал. Он повернулся и посмотрел на напарника - тот сопел в две ноздри. Потом снова в окуляры. Задумчиво провел рукой по стволу пулемета, и осторожно вышел за ограждение. Он шел навстречу тому, кто тащил человека. Кто так старался спасти чью-то жизнь, и ради этого не побоялся подойти к охраняемому периметру. Видимо, у него не было другого выбора, и периметр был их последней надеждой. "Достала вся эта херня про нечисть и мутантов. Надо людям помочь. Они же люди. И мы люди. Почему я должен в людей стрелять?! Там раненный. Может из наших кто, раз не побоялся к периметру выйти. Значит, надеется, что стрелять не будем. Зомбаки же не будут таскать друг друга? Верно. Значит люди, живые люди..." - так думал рядовой сверхсрочник, пробираясь вперед в полной темноте. Вот и они. В прибор ночного видения было видно, что у первого силы на исходе. Его качало из стороны в сторону, когда он, взявшись за одежду на плечах второго, тащил его. Руки и ноги того просто волочились по земле, лохмотья одежды свисали по разные стороны.