Хвала господу, подумал я и прокричал ангелочкам: — Сюда, сюда, вот он мой чертяга, ловите его быстрей, хватайте, мучайте и устраивайте над ним глумление, только уберите его от меня, а то я что-то его жутко боюсь!!
Прекрасные ангелы вняли моим просьбам. Через мгновение они быстро подскочили к огромному бесу, навяляли ему по башке, взяли под черны руки и улетели с ним в небесную высь. Они исчезли, а я упал на четвереньки и жутко заматерился. Однако не долго я стоял на четвереньках. Я быстро поднялся на ноги и пошел к столу. Меня почему-то качало из стороны в сторону, как моряка на палубе корабля, напоровшегося на страшную бурю, но я знал, что это происки врагов. Опять Наварх не дремлет и насылает на меня чары за чарами, но я с легкостью переборю его колдовство, думал я, постепенно продвигаясь в сторону то вновь появляющегося, то исчезающего миража, которым являлся мой стол. Ага, я справился с вражеским колдовством. Теперь меня качало намного меньше, зато, почему-то задвоилось в глазах. Я понял, враг не дремлет и насылает на меня чары за чарами, или во всем виновата она самая. Та самая родная, любимая и неповторимая, ее зовут водка. По-моему я напился, подумал я, и опять оказался прав. Сейчас я стоял где-то посередине столовой и громко хлопал в ладоши, пытаясь вызвать к себе слуг. Но слуги не слышали меня, потому что предавались весьма занятной оргии. Многие из них ползали, или карабкались на четвереньках, разбредаясь по всему периметру обширной комнаты. Другие только и делали, что, то ли совокуплялись, то ли дрались, то ли делали одновременно и это и то. Не прошло и пары часов бурного веселья, как эти твари заблевали весь пол, вдруг осознал я, бодро наступив на свежую блевотину. Как только одна из моих ног оказалась в том, что совсем недавно было чьим-то обедом, она поскользнулась. Я последовал примеру ноги и со всего размаху рухнул наземь, больно стукнувшись спиной об холодный каменный пол. Действительно больно, подумал я, сплевывая сочащуюся изо рта кровь.
Я неторопливо поднялся и продолжил движение. Теперь я не хлопал в ладоши, потому что мои руки были заняты ползанием на четвереньках. Благодаря какому-то чуду, мне удалось добраться до стола, заляпанного остатками еды и даже забраться на стул.
Я обратился ко всем, кто меня слышал: — Друзья, мы славно пируем, и мы будем продолжать пировать дальше!
Я громко хлопнул в ладоши. Сзади меня очутился пьяненький слуга, и спросил чего желает господин. А господин желал, чтобы его привели в чувство, отмыли от блевотины и сопроводили к прекрасным служанкам. Все желания господина были сию минуту исполнены. Меня положили на спину рослому детине. Затем детину пнули в зад и детина помчался. Он бежал минут пять или десять, или двадцать, или тридцать, или сорок, по самым разнообразным лестницам, узким и широким, продирался сквозь извилистые и длинные тоннели, крался на цыпочках по натертому паркету длинных коридоров. Пересек дюжин двадцать комнат, и в конце-концов очутился в небольшой комнате, сбросил меня с плеч долой и скрылся в туманной неизвестности. Я лежал на большой кушетке, дышал в потолок перегаром и ждал, что будет. Надеюсь, что я оказался в одном из будуаров, где обитали прекрасные наложницы, а не в клетке голодного и давно не трахавшегося тролля.
Через мгновение я почувствовал, что меня схватили нежные руки. От сердца отлегло, понял, что это не тролль, а самые прекрасные на свете служанки. Меня быстро и со знанием дела раздели, затем отправили в душ. От меня жутко воняло блевотой, как своей, так и чужой. Меня отмыли, потом напоили волшебной микстурой. О чудо! Я сразу пришел в себя! Я бы не сказал, что я был абсолютно трезв, но и пьян был не сильно. Я не стал вдаваться в подробности, что за вещество я только что употребил. Я как был в голом виде, так рухнул на богато украшенную шелковыми покрывалами добротную крепкую постель, увенчанную искусно расшитым парчовым балдахином.