Ужасные твари направились к воинам не торопясь, словно понимая, какая невероятная опасность может исходить от, в принципе, примитивных орудий, оказавшихся в умелых руках. Львы приближались к бедным воинам. Воины потихоньку пятились. Воины бросили на произвол судьбы двух мертвецов — результат нападения убитого льва на их отряд. Воин с содранным скальпом остался в строю. Он был в сознании, и даже мог драться! При удачном стечении обстоятельств он выживет, поэтому его никто не оставлял на произвол судьбы, один на один со страшными тварями.
От лежащих на земле мертвецов исходил сладковатый запах свежеубитой добычи. В воздухе около тел роились мухи. Львы тихо взвыли, и прижав острые уши к лобастым головам, по кошачьему крадучись, но быстро помчались к трупам. Когда существа, наконец, добрались до мертвецов, между ними завязалась нешуточная драка. Разодранные трупы летали над головами зрителей, без остановки подбрасываемые вверх разбушевавшимися животными. В конце-концов мертвецы были окончательно разодраны и съедены.
По всему амфитеатру пронесся всеобщий вздох: — Аааахххх…
Страсти накалялись. Все без исключения зрители с интересом наблюдали за происходящим. Наварх радостно потирал ладони, предвкушая скорую развязку, и литрами поглощал свой любимый напиток — свежую кровь.
Гладиаторы перестали пятиться, потому что уперлись спинами в стену, сплошь утыканную крючьями. Назад дороги не было. Пришлось драться. И они начали драться. Каждый по отдельности и все вместе надеялись выжить. В свою очередь, звери хотели свою порцию свежатинки, а народ желал зрелищ. Звери бросились на несчастных, но сейчас воины были в более выгодной позиции, чем раньше. Гладиаторам никто не угрожал с тыла, да и разгуляться звери особо не могли, по той простой причине, что им мешали вмонтированные в стену крючья. Кстати, эти крючья предназначались для исполнения казней. На них сбрасывали провинившихся, либо неугодных правителю существ. Иногда, прежде чем окончательно испустить дух, несчастные гоблины днями висели на проткнувших тело крючьях.
Львы сгрудились около воинов, прижали уши к голове, прижались к земле, постепенно приближаясь. Воины стали подбадривать себя чем-то вроде молитвенных песен, постепенно входя в раж. Они дико орали, и произносили страшные проклятия в адрес Наварха и его ужасных львов. Наварх лишь громко хохотал в ответ, заедая свой смех только что принесенными свежими внутренностями. Львы неотступно приближались к своим жертвам. Дайте нам мясо! Мясо! Мясо!! Мясо!!! Так и читалось в их желтых глазах. И они получили очередную порцию мяса.
Выбрав момент, львы разом бросились на одного из несчастных и мгновенно вытащили его из толпы соратников. Бедняга дико заорал, когда его начали терзать. Львы дико рычали. Опять в рядах львов воцарилась неразбериха, каждый дрался за свой кусок. Пара львов издыхала, давали знать о себе копья, глубоко засаженные в их массивные тела. Уцелевшие львы продолжали драться за добычу. Они сильно царапали друг друга, били тяжелыми лапами по морде, и от этого еще больше свирепели.
Гладиаторы поняли — их час пробил. Или сейчас, тогда есть небольшой шанс выжить, прорубая себе жизнь мечом и копьем, или неминуемая смерть! Они бросились прямо на врага. Сначала в сторону зверей полетели оставшиеся копья. Два льва остались стоять на месте, намертво пригвожденные к земле. Львы громко зарычали и бросились на несчастных воинов. Воины продолжали кричать и не останавливаясь бежали прямо на врага. Они столкнулись в неистовой сече. Воины кромсали, резали и рубили зверей тяжелыми клинками, не обращая никакого внимания на ужасные раны, которые оставляли мерзкие твари на их крепких телах. Все смешалось в дикой необузданной свалке. Кровь брызнула ввысь и упала на землю. И львы и гладиаторы в данный момент времени показывали все, на что были способны. Мясо сдираось с костей с такой же легкостью, с какой отрубались лапы. Головы раскраивались с мерзким треском и, как правило, слетали с плеч долой, вместе с измятыми шлемами. Порванная кольчуга валялась повсюду, рядом с обломанными клыками и оторванными хвостами. Часть львов, жалобно мяукая, беспорядочно металась вокруг побоища, разбрасывая внутренности из распоротых брюх. Буйное безумство смерти нарастало в такт новым агониям.