— Какая честь, после двух лет игнора, — Севир обернулся на мелодичный голос чародейки, и его внутренне передёрнуло от её вида. Она была точно такой же, какой он взял Саломею в плен. Красивое лицо, струящиеся до поясницы пепельные волосы и блестящее чёрное платье до пола с высоким воротником-стойкой; лишь железный, уродливый ошейник, сдерживающий силы, омрачал её величие. Больше всего он презирал ехидную улыбку, которая, казалось, никогда не сползала с её лица, и приторный голос. — Я скучала, котик.
Севир отвесил ей насмешливый поклон и махнул рукой на диванчик. С беззаботным изяществом Саломея присела и закинула руки на спинку дивана, излучая при этом гламур спокойствия. Инквизитор оценивающе склонил голову. Не была бы чародейка врагом номер один, мог зауважать за стойкое поведение в час смерти, которую она вне сомнения предчувствовала своим гнилым нутром.
— Прежде чем ты сдохнешь, ответь на один вопрос. Твоё сердце разбудил Бишоп? — Севиру даже не нужно было применять чары. Всё было написано на лице. Хитрость и коварство кричали соврать, а совести у Саломеи никогда не существовало, но она бы не унизилась перед Севиром, заявив, что она, в прошлом королева, могла влюбиться в какого-то там фантома.
— Ты знаешь ответ. Зачем спрашиваешь? — Саломея подмигнула ему. — Нальёшь вина даме перед смертью? — Севир тут же исполнил желание, и она отсалютовала ему. Выпив вино до дна, она бросила пустой бокал в камин. — Только, боюсь, у тебя проблема, котик. Ты ведь не просто так держал меня в плену. Я чувствовала, как ты хотел меня убить и не мог. Ты должен знать, моя сила после смерти не может раствориться в никуда. Она даст губительный всплеск. Сама не знаю какой, — Саломея обхватила голову ладонями и по-шутовски замотала ею из стороны в сторону. — Бум. Бум. Бум. И может не стать этого храма, а может не стать Иссадона, а может — даже вселенной, — Чародейка театрально ужасалась, продолжая свой фальшивый спектакль, отчего Севир не удержался, расхохотавшись. — А, Севир? Ты ведь мечтаешь об Иссадоне? Кто знает о последствиях…
— Я знаю всё и всегда знал, — инквизитор, продолжая улыбаться, достал из позолоченной шкатулки, что стояла на рабочем столе, магический стеклянный шар, который назывался «Хранокомом»; он помещался в его ладонь. — Твои силы могли бы передаться по наследству твоей дочери, но она отказалась от тебя, что очень осложнило задачу, а вот эта штучка как раз способна вместить в себя могущественные силы королевы иллюзий, — Севир был поражён, когда увидел страх в глазах Саломеи. Она наконец показала наглядно то, чего он так сильно жаждал увидеть столько лет. Страх!
— Ты ведь не нашёл ещё Иссадон? Я могла бы быть полезной… — её мольбы стали тошнотворны. Севир перебил чародейку:
— Чем? — лицо Севира исказило пренебрежение. — Ты много лет не могла мне помочь. Твоя дочь постаралась, но скоро я до неё доберусь. Мерида будет страдать так же, как страдала моя мать, и станет несчастной, как мои сёстры. Её проклятие скоро падёт. Я открою врата в долину чародеев и стану королём Иссадона.
— Ты не лучше Мериды, меня, всех остальных, Севир. Ты только хочешь казаться справедливым, но ты такой же, как мы: расчётливый, жестокий и безжалостный, когда дело касается семьи и власти. Если бы не противостояние с моим сыном, не было бы этой драмы между семьями.
— Блядь. Я не убивал Доминика! Суд ордена меня оправдал. Сколько можно расплачиваться за то, чего я не совершал? Я не мог убить лучшего друга и наставника!
— Ты не смог нам доказать обратного за тысячи лет. Мы дали слишком много времени доказать свою невиновность. Ты не смог, и твои родители не смогли, за это поплатились Атилиусы. Смерть Доминика всех изменила, — Саломея скептически посмотрела на него, затем перевела взгляд на огонь в камине. — Смерть за смерть. Я отравила твою мать. Так делай, что должен сделать, о чём мечтал годами.
Севира прошибла нервная дрожь после слов чародейки. Ей не стоило напоминать о смерти его матери. В его воспалённом сознании всплыли воспоминания, когда его мать лежала на смертном одре и он прислушивался к её последним хриплым вздохам и прерывистым словам о мольбе, которые она шептала, через силу:
— Мой сын… Молю, не вини себя ни в чём. Прошу, позаботься об Лилит. Твоя сестра ещё так мала и слаба. Защити её… Её и ещё одну сестру. Александру, она твоя сводная сестра. Они спрятали нашу девочку сразу после рождения. Найди её и оберегай. Поклянись, что найдёшь!