Вскоре за водной гладью исчез город, а потом красавец замок. Не будет замка, будет что—то другое. Иногда, развалины могут быть не менее живописными. Поймал себя на мысли, что так рассуждают только идиоты. Руины – это ведь не замок, а его могила. Точнее скелет, не захороненный в земле. Может, именно поэтому римлянам приписывают, что они даже целые города сравнивали с землёй и потом присыпали солью. Так они хоронили скелеты убитых городов. Другие не разрушали, но засыпали землёй руины—скелеты, памятники своего злодейства и воинской славы. Как—то это неправильно. Мы строили, строили и наконец, построили, но пришли плохие парни и всё разрушили во имя личной славы. Бред какой—то!
Зачем? Зачем такая разрушительная деятельность? Потом с течением времени начинают удивляться, откуда столько дикарей? И в конечном итоге Рим был уничтожен потомками тех, кого римские легионы из цивилизации загнали в дикость. Потом дикость начинает развиваться, но крушит цивилизацию вокруг себя. Да здравствует дикость? Возможно, орден начал поход именно под этим лозунгом. Как это плохо, что нет радио, телевизора и некому сказать на всё графство – «Ваш граф дерьмо, вы дерьмо, поэтому мы вас в дерьмо решили засунуть!» Что—то тёмное вынырнуло из глубин моего сознания и замутило разум. Я знаю, кто ответит на все мои вопросы или сдохнет наконец. Это командир отряда конницы ордена. Где эта мразь?
Платформа причалила к пристани, и я не обращая ни на что внимание, поволок пленного вглубь деревни. Молчун? Ну, ну! Соловьём запоёшь, гадёныш! Тормозить и упираться решил? А по почкам давно тебе стучали?
— Сэр, Виктус! Вы его так убьёте без толка. Разрешите мы его…
— К старику скорописцу его. Тащите туда! Немедленно! У, гад!
Моя нога не встречает рёбра этой гнида. Охранники успели выдернуть его от моей кары в самый последний момент. Ого! Да они у меня виртуозы! Пчёлкам до них далеко! Вон, как полетели! Ха—ха—ха. Ха—ха—ха. Но, всё же, так хочется засветить этой пакости между глаз, ооочень хочется. Сейчас я его… Я сейчас ему ещё разок врежу, для полного самоуспокоения и снятия зуда желания замесить в фарш этого могильщика цивилизации и предвестника дикости.
Не получилось. Мне не дали. Я только прибавил скорость, как моя охрана прибавила темп передвижения. Вот, паршивцы! Ладно, подожду пока. Надо замедлиться, иначе, что подумают подданные? Эххх! Нужно и лицо в нормальный вид привести, а то морда у меня явно зверская, народ от этого попрятался, пустыня и только. Воды даже не испить! Вот у скорописца и попью. Поспешим, зачем тормозить?
В дом старика ввалились толпой и без всяких заморочек по этикету. Ого—го! Что я слышу? Приоткрыл щель в соседнюю комнату. Что я вижу? Моя луноликая ритмично двигается сидя на скорописце в его кровати! Она вокруг ничего не видит. Ишь, как танцы и ритм вводят в нирвану! Старик тоже не в мире этом, только что дышит в ритм движения танцовщицы. Круто! Похоже мы зашли на самом пике пляски страсти, потому что, через мгновение раздались звуки, такие завораживающие уши з«ох» и «ах», а певица опала на партнёра. Тот тоже поддержал звуковую дорожку, выдавая длинное «о—о—о». Хм. Спелись, значит без меня, энтузиасты модных композиций! Осталось ему только добавить фразу для стоп—кадра – «Дас ист фантастиш!». Впрочем, даже если дедушка полиглот, он этой фразы не знал. Показал парням, чтобы уронили пленного и выметались за дверь. Что они и проделали.
Я зачерпнул из ведра воды и начал жадно пить. Что поделать, жаркая тропическая, влажная духота. Открылась дверь. Скорописец выпучил на меня глаза. Я ему подмигнул и показал большой палец. А чем это около меня попахивает? Тьфу, ты! Пленный обделался. И зачем это я его так приложил? Ясно, что мозги потекли, но не от жары ведь и главное на пустом месте. М—да… Выглянул на улицу.
— Тумб, пленного забрать, отмыть и привести в чувство!
Второй час по ходикам в доме скорописца идёт беседа с рыцарем из ордена. Не то чтобы он очень разговорчивый, но информации выдал достаточно много и о том, что было до высадки и после. Единственный, непонятный момент, чем это всё должно окончиться. Бить и иголки под ногти загонять не пришлось. Пленный всё рассказывает по доброй воле. Ага. Я такой доверчивый, что сразу поверил в это. Естественно, признаю, что никакого гипноза, а только добрая воля. Старикашка преобразился и больше похож на сочный апельсин, чем на сморщенный лимон, каким был до этого. Задаёт вопросы, записывая их скорописью на пергаменте, а потом туда же приписывает ответ. Как—то с вывертами ведёт допрос, спрашивая одно и то же, но разными словами, ответ записывает. Вот зараза! Сколько пергамента тратит! И почему я бумагу не начал выделывать? Мог ведь сохранить для себя столько отличного пергамента!