И чувства… Вдохновение, эйфория, любовь ко всему миру переполняли, беззвучными стихами летели во вселенную из самого сердца, заполняли пространство вокруг.
Я и не знала, что способна ТАКОЕ видеть или вообразить!
Даже не сразу поняла, что произошло, когда всё закончилось. Когда стихла МУЗЫКА. Зал дружно аплодировал, кто-то выкрикивал «браво!», а я вытирала слёзы со щёк и хотела только одного – вернуться в чудесный мир оживших мелодий.
А Милка в зале так и не появилась. Они с брюнетом просидели весь концерт в саду, уютно устроившись на одном из диванчиков.
До дома меня проводил Дрошнев. Всю дорогу мы молчали. Не знаю, о чём он думал, а я всё ещё находилась во власти удивительного волшебства музыки и ни говорить, ни обсуждать ничего не хотела.
- Может, ещё куда-нибудь сходим? – робко поинтересовался мой спутник у подъезда.
- Что?
– Однажды. Сходим. Вместе…
- Посмотрим, - буркнула я и, махнув на прощание, закрыла за собой дверь.
«Посмотрим». Универсальное словечко. Вроде, и не отказала, но и не согласилась. Никаких обещаний. Никаких обязательств.
В воскресенье мы с Милкой не виделись, а новую рабочую неделю начали как обычно с ежеутреннего вкушения кофию и обмена впечатлениями.
- Он такой умный! – подруга даже на какое-то время забыла о пирожном, вновь переживая романтическую встречу. – Торсионные поля!..
- Чего-чего??
- Поля, говорю, торсионные, - Милка вернулась на землю и откусила, наконец, эклер. – И теория струн. Вот ты знаешь, что это такое?
- Нет.
- А я… - она глянула снисходительно так, сверху вниз, (что вообще-то совсем нетрудно, коль она на полголовы выше меня), сделала эффектную паузу и закончила, - Я тоже нет. Но я слушала!
- И я слушала.
- Про поля?!
- Нет. Музыку. Потрясающе…
- А-а. Тебе понравилось?
- Не то слово!
- А я вообще-то не очень люблю поли-мента-графическую обработку. Не знаю, кого – как, а меня в сон тянет.
- Какую обработку??
- Поли-мента-графическую. Никогда не слышала?
- Слышала, вроде, - я постаралась вспомнить. – Это какое-то новое направление художественное… Кажется.
- Ну, да. Для усиления впечатления и прочая, прочая. Только, чтоб эффект лицезреть, надо обладать хотя бы минимальной синестезией, а у меня её в зародыше нет. А ты что-то видела?
- Видела. И думала, у всех так.
- Нет, - Милка сожалеюще цокнула языком. – Увы. Это дар.
* * *
Поисковая система выдала 16 миллионов страниц с упоминанием нового направления художественного искусства. Переходя по ссылкам, я углубилась в такие детали, такие дебри сложнейшего программирования, что заблудилась окончательно, так толком и не уяснив, что это вообще такое – музыкальная ментаграфия??
Попробовала другой путь. На программке концерта, что случайно осталась в моей сумочке, значились фамилии дирижёра, оркестрантов, композиторов… А, вот! Ментаграфическая обработка. Художник – В.-М. Берг. Посылаю запрос.
Тёмно-русые густые волосы, полуулыбка, поворот головы в необычной манере с лёгким откидыванием назад… Я смотрела в незнакомое и такое знакомое лицо и думала, что первый раз вижу ЕГО вот так, близко, рядом-рядом. А Он и не знает. Зато я знаю. Знаю, что на крошечный шажок стала ближе. Хотя он вполне может остаться последним. Ну, известно теперь, что ОН – художник. Или композитор? Или программист? Как точнее назвать его специальность? Наверное, всё в комплекте, всё сразу, ведь без знания чего-то одного не получится другого – того видео-музыкального шедевра, поразившего моё воображение на субботнем концерте.
* * *
Я встречаю утренний Монорельс. И ЕГО. Теперь уже не безликого незнакомца, а талантливого (не думаю, что только по моему мнению!) художника-программиста мента-графии.
Снова накрапывает дождь, но я решительно закрываю зонтик, чтобы не запутаться в нём, чтобы не мешал воплощению одной идеи, возникшей накануне вечером. Глупо как-то, по-детски. Милка, наверняка, придумала бы что-нибудь поизящнее. Но вот что она действительно приветствует, так это решительность. Во всех действиях. И на эту решительность всё время пытается меня подвигнуть. Так что, думаю, одобрила бы. И я, выждав момент - куда уж решительнее! – устремилась в толпу из сонных недовольных лиц вперемешку с зонтиками.
- Извините! Простите, пожалуйста! Можно вас на минуточку?!
Когда ОН обернулся, у меня сердце ухнуло куда-то, а голос от волнения стал противно писклявым.
- Извините, вы… Берг?
- А в чём дело?