Майя предпочла не отвечать. Рик вспомнил еще об одном важном деле.
— А что с Авророй? Она в безопасности?
— Твоя сестра исчезла сразу после начала новой эпидемии. Вместе с остальными детьми Термополиса. Они словно под землю провалились. Их искали везде, где только могли, по тепловым датчикам, по камерам слежения, звуковым сигналам, но без результата. Что скажешь на это?
Рик сглотнул.
— Раз меня слушают все, кто только может… пусть знают, что последний раз я видел детей в Панафе до вторжения Империи.
— Так. А что ты можешь сказать насчет обращения Авроры ко всем народам уцелевших башен? Конечно же, ты ничего об этом не знаешь?
— Ты просто телепат! — усмехнулся он. — Это чистая правда.
— Правда! — она фыркнула. — С трудом верится.
Рик почти видел презрительный взгляд этих прекрасных глаз, глаз, так часто снившихся ему.
— Ну что ж, — официальным тоном заключила Майя, — в таком случае нам больше не о чем говорить. Рик Омикрон, ваша судьба будет решена компетентными органами коалиции Империи и Республики.
Вот и все. Рик склонил голову. И, когда Майя двинулась к двери, тихо сказал:
— Тогда, на карнизе, во время казни в Коммуне…
Она замерла. Стало так тихо, что он слышал удары собственного сердца.
— Когда вашего соплеменника отправили во Тьму, ты просила меня вмешаться, но без слов, одним взглядом. А я ничего не мог поделать. Помнишь?
Пауза длилась очень долго, но Майя наконец спросила:
— Зачем ты говоришь об этом?
— Да так. Ты была в плену, а теперь в плену я. Забавно иногда выходит в жизни.
— Я не страдаю приступами ностальгии.
— Ты потеряла сережку, — сказал Рик. — Там, на карнизе. Я подобрал ее. Она со мной, до сих пор. Я хранил ее и хотел вернуть тебе, но, как видишь, не могу. Если хочешь, возьми, она у меня в нагрудном кармане.
— Я больше не ношу украшения, — сказала Майя.
Потом шагнула к двери и вышла из комнаты.
22. «文»
— Говорят, Империя выжигает мозги этой отравой.
Все посмотрели на тучного черного парнишку, сидевшего в дальнем углу камеры.
— Откуда знаешь? — спросили его.
Парнишка сделал таинственное и очень серьезное лицо.
— Это очевидно. Вы видели солдат, заглядывали в их глаза? Я не нашел там ничего. Одна пустота.
Отовсюду согласно закивали.
— А ребята из колонии? Где они?
Никто не мог сказать толком. После эвакуации жителей Панафа их распределили по секторам и запретили покидать камеры. Фактически, это была тюрьма.
— Так будет с каждым из нас, — сказал толстяк.
— И что ты предлагаешь? — спросили его.
— Ничего, — пожал парнишка плечами. — А что мы можем сделать? Безоружные, взаперти, мы ничего не противопоставим Империи.
В ответ заговорили сразу несколько человек, рассевшихся по разным углам большой камеры. Одни утверждали, что нужно драться, пусть и голыми руками. Другие возражали, считали, это бессмысленно и все только ускорят свой конец, а так есть шанс еще немного прожить и может быть, они что-нибудь придумают. Третьи, уже смирившиеся с неизбежным, не соглашались и просто посмеивались над остальными. Градус напряжения постепенно нарастал. Кто-то сорвался на крик, вскочил, размахивая руками. Рик приоткрыл глаза и приподнялся на локте, оглядывая спорщиков с верхней полки нар.
У него ныл затылок. После ухода Майи врачи-садисты еще долго терзали его своим прибором, снимая какие-то показания мозговой активности, и задавали один и тот же вопрос до бесконечности. Так долго, что он перестал понимать смысл. Экзекуция продолжалась часами, пока он не потерял сознание. Очнулся уже здесь.
— Надо драться! — кричал один черный парень.
— Это самоубийство! — крутил у виска другой.
— Нет, необходимость! — первый спорщик ударил кулаком в грудь. — Кошка, загнанная в угол, превращается в тигра. Ты просто трусишь!
— Не путай трусость с осторожностью, а храбрость с идиотизмом, — возразил его оппонент. — Нужно сто раз хорошенько подумать, прежде чем решаться на такой шаг. Чем ты будешь драться? Зубами? У тебя даже дубинки нет! А у них в руках — мощное оружие, одной очередью из такой пушки можно положить всех, кто здесь сидит.
— Ну и что? — гнул свое первый. — Пока враг стреляет в одну сторону, можно подскочить к нему с другой.
— Но кто-то погибнет! Ты готов подставиться под огонь?
— Да! — запальчиво закричал сторонник мятежа. — Если от этого все выиграют, да!