Когда я сказал: «Привет!», тем самым пытаясь разрядить обстановку, по классу прошло непонятное волнение. После чего ребята испуганно переглянулись, а затем один за другим попятились и вдруг без предупреждения, как по команде, стартанули с места, разлетевшись по комнатам, словно вспугнутые воробьи.
Странная реакция. Раньше такого не было.
Может, что-то изменилось, пока я вынужденно прохлаждался в подвале? Или лэн Даорн перестарался, когда пытался выяснить подробности того случая в душевой? Но даже если и так, то мальчишкам все равно ничего серьезного не грозило, кроме выговора за наглую ложь. Да и ее можно было легко объяснить вполне обоснованным страхом перед бывшим директором, так что под исключение никто из них точно бы не попал.
Тем не менее они сбежали, будто побоялись со мной находиться в одном коридоре.
Единственным, кто остался стоять на месте, оказался Айрд. Наверное, врожденная гордость и звание аристократа не позволили ему вот так просто сбежать или трусливо спрятаться от опасности. Однако и он выглядел так, словно всерьез полагал, будто я его сейчас убивать буду. Ну или хотя бы в морду дам, благо с его точки зрения, наверное, было за что.
Я же вместо этого просто пожал плечами и, обогнув его, будто статую, прошел мимо.
Потом так же спокойно вернулся (Босхо все это время непонятно зачем продолжал торчать в коридоре) и, не взглянув на него, ушел к себе. Краем уха прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, неспешно разобрал постель, переоделся, приготовился ко сну. И только когда в коридоре раздался сигнал отбоя, наконец услышал из-за двери долгожданное:
– Это еще не конец, Гурто! Мы с тобой скоро встретимся!
Ну вот, наконец-то нормальная реакция, а то я прям забеспокоился!
Что ж, значит, все осталось по-прежнему и в мое отсутствие ничего толком не изменилось. Я, как и был, находился по одну сторону баррикад, Босхо и весь остальной класс – по другую. Все понятно и привычно, как раньше.
«Ну и прекрасно, – усмехнулся я, забираясь под одеяло. – Так даже веселее. Спокойной ночи, Эмма. Разбуди меня, пожалуйста, завтра в шесть».
«Спокойной ночи, Адрэа», – тихо, но отчетливо ответила подруга, чуть ли не в первый раз обратившись ко мне по имени. И было в этом что-то такое домашнее, уютное, родное, что я умиротворенно закрыл глаза и быстро уснул, напоследок подумав, что если бы у меня вдруг появилась сестренка, я бы обязательно попросил родителей назвать ее Эммой.