Хотя до Титана ему было далеко. Очень далеко.
«Ну что, Алиса, — подумал я, — очередная операция по удалению… лишнего здоровья у слишком самоуверенного пациента».
«Агась!»
Я мельком оглядел первые ряды зрителей. Витек нервно ерзал на своем месте в первом ряду, но, поймав мой взгляд, тут же широко улыбнулся и показал большой палец. Дальше, за импровизированными столиками букмекеров, сгрудились представители «Стальных Крыс». Рядом с ними «Кровавые Кулаки», верные своему стилю, шумно спорили о чем-то.
А вот там Клык, вожак «Волкодавов», собственной персоной. Он стоял, скрестив руки на могучей груди, и сверлил меня тяжелым взглядом из-под насупленных бровей. Его кривая ухмылка не предвещала ничего хорошего.
Все они ждали зрелища. Чьей крови — моей или Грома — им было, по большому счету, все равно.
Циклоп поднял руку, и гул толпы немного стих.
— Итак, Судари и Сударыни… и те, кто ими только притворяется! — его голос прогремел под сводами склада. — Меньше слов, больше дела! Бойцам — приготовиться! Зрителям — запастись валидолом и попкорном! Да начнется… РУБИЛОВО!
Последнее слово он проорал так, что у меня едва не заложило уши даже сквозь шлем.
Толпа взревела с новой силой, перекрывая даже оглушительную музыку. Сотни глоток слились в едином первобытном вопле.
Гром взревел раненым медведем, и бросился на меня.
«Сеня, анализ траектории его атаки показывает… — начала было Алиса, но тут же хихикнула. — А, да к черту анализ! Он просто бежит прямо! Удивительно сложная стратегия. Наверное, часы тренировок ушли на ее освоение».
Я стоял спокойно, даже не пытаясь увернуться. Когда пыхтящая туша была уже совсем близком, я сделал легкое, почти ленивое движение в сторону. Всего один шаг. Гром, не ожидавший такого подвоха (он, видимо, рассчитывал, что я буду стоять и ждать, как приличная груша для битья), пронесся мимо, едва не вылетев за пределы арены.
Он неуклюже затормозил. Развернулся, тяжело дыша, и снова уставился на меня своими маленькими, поросячьими глазками.
«Кажется, он немного… охренел, — констатировала Алиса. — Его сложный план „беги-и-бей“ дал сбой на первом же этапе».
— Ты чего, блоха, прыгаешь⁈ — прорычал Гром, сплевывая на помост. — Стой смирно!
— Но тогда мазать по мне будет еще обиднее, — ухмыльнулся я.
Гром, кажется, не оценил моего юмора. Или просто не понял. Он снова издал свой фирменный «боевой рык» и опять попер на меня. На этот раз он решил разнообразить тактику и замахнулся своим кулачищем, размером с мою голову. Удар был сильным, размашистым и совершенно предсказуемым. Я легко уклонился, и его кулак со свистом пронесся там, где только что была моя челюсть. Инерция была такой, что Грома немного повело, и он на секунду потерял равновесие.
Этой секунды мне хватило.
Я не стал изобретать велосипед. Никаких сложных приемов, никакой акробатики. Просто короткий, точный, как разрез хирурга (сорян за каламбур), удар правой в его массивную челюсть.
Звук получился сочным, как от удара мокрой тряпкой по арбузу.
Глаза Грома, до этого момента горевшие яростью, удивленно расширились. Потом они как-то очень плавно закатились, обнажив белки. Выражение свирепости на его лице сменилось выражением глубокого, вселенского недоумения. А потом…
Потом он просто осел. Не упал, а именно медленно, как подкошенный дуб, опустился на помост. Сначала на колени, потом на бок, и, наконец, распластался во весь свой исполинский рост, подняв облачко пыли. Руки и ноги раскинул в стороны, создавая на редкость умиротворенную картину.
Он даже не застонал. Просто лежал и, кажется, мирно посапывал.
Полная, просто оглушительная тишина окутала зал. Даже музыка, грозившая обрушить потолок, почему-то резко утихла. Все звуки — крики толпы, комментарии букмекеров, звон стаканов — исчезли, словно их выключили невидимым рубильником. Остался только тихий, почти благоговейный гул вентиляции где-то под потолком.
Я стоял над поверженным Громом, слегка встряхивая правой рукой. Маска скрывала мою ухмылку.
Глава 16
ОНА
Первым очнулся Циклоп. Он недоуменно посмотрел на меня, потом на неподвижное тело Грома, снова на меня. Его единственный глаз, казалось, пытался просверлить в моей маске дыру. Наконец, он вспомнил о своих обязанностях.
— Раз… — неуверенно начал он, поднимая руку.
Толпа все еще молчала, переваривая увиденное.
— Два… три… — голос Циклопа крепчал, обретая привычную хрипотцу.
Гром и не думал шевелиться. Кажется, он видел очень сладкие сны.