— О, божечки! Какой скандал! Мои бомбочки, вы это видите⁈ — ее голос звенел от неподдельного восторга, который она тут же монетизировала в прямом эфире. — Лучшие бойцы уходят! Это же… это же такой контент! Я… я не могу оставаться в стороне! Если Хирург, мой будущий… э-э-э… партнер по коллаборации и просто очень загадочный мужчина… и эта стильная серебряная штучка, которая, кстати, очень эффектно смотрится в кадре… уходят, то и Белле Бомшелл здесь не место! Мои подписчики требуют драмы, остроты и неожиданных поворотов, а не договорняков и скучных правил! Я тоже снимаюсь! Не забудьте поставить лайк, подписаться на мой канал и задонатить на новый блеск для губ! Ссылка в описании!
Она послала воздушный поцелуй в камеру и картинно отвернулась, вставая рядом с Аргентой и Барсом.
Я стоял и молча охреневал. Суровый спецназовец, загадочная убийца и гламурная блогерша… Кажется, я только что собрал самую странную команду Мстителей в истории этой галактики.
Это стало сигналом. В зоне для бойцов, где финалисты, хмурые и напряженные, ожидали своих поединков, началось броуновское движение.
— Да пошли вы, продажничи! Я за Хирурга! — крикнул какой-то здоровяк в кожаном жилете. Он с такой силой швырнул на пол свою карточку участника, будто это была ядовитая змея.
— И я ухожу! — подхватил другой, помельче, но с таким же решительным видом.
— Без Барса это не турнир! Это издевательство!
— Я хотел сразиться с Аргентой!
— Даешь честный бой! Долой продажных судей!
Один за другим, финалисты отборочных демонстративно отказывались от участия. Кто-то выкрикивал лозунги, кто-то просто молча стоял, бросая презрительные взгляды в сторону лож Смотрящих. Процентов семьдесят бойцов уже отказались от участия. Турнир, который обещал быть главным событием года в Нижних Кварталах, с треском и грохотом рушился, как карточный домик под ураганным ветром.
Ряды зрителей были в экстазе. Это уже не просто бои, это революция! Они скандировали: «Хи-рург! Хи-рург!», «Пра-ви-ла для ло-хов!».
Мадам Розэ в своей ложе громко аплодировала, от чего ее «подставки» с трудом удерживали оба хозяйских «планетоида». И, кажется, тихо матерились сквозь зубы.
— Вот это я понимаю, страсть! Браво, мальчики! И девочки! — донесся восторженный визг мадам Розэ.
Стрелок едва заметно, но явно одобрительно кивнул. Лорд Шен слегка нахмурился. Синие окуляры Технарха замерцали, пытаясь обработать этот внезапный всплеск анархии и человеческих эмоций.
Дядя Герман же из багрового стал почти фиолетовым. Он сжимал подлокотники своего кресла с такой силой, что они, казалось, вот-вот треснут и превратятся в щепки. Его идеально спланированное шоу, его источник дохода и влияния, его маленькая криминальная империя рушились на глазах. Из-за какого-то парня в маске и его дурацкого благородства.
Когда шум немного поутих, Аргента снова подала голос.
— Дядя Герман, похоже, ваше дорогостоящее представление превращается в очень дешевый фарс, — сказала она, глядя прямо в его ложу. Ее голос был спокоен, но в нем слышался звон клинков. — Может, стоит проявить немного… гибкости? В конце концов, правила созданы для того, чтобы их иногда… элегантно обходить. Особенно когда на кону репутация и очень большие деньги.
Она сделала паузу, давая ему осознать всю глубину финансовой и репутационной ямы, в которую он стремительно падал. И, возможно, оценить перспективы элегантного из нее выкарабкивания.
— Хирург нарушил правила. Это факт. Но он также предотвратил серьезные проблемы, которые могли бы стоить гораздо дороже, чем один дисквалифицированный боец. И публика его любит. Судя по воплям, они готовы носить его на руках и кормить ананасовой пиццей до конца его дней. Так почему бы не найти компромисс, который устроит всех? Например, накажите его. Пусть следующий бой он проведет… ну, скажем, с одной рукой, привязанной за спиной. Это добавит пикантности, не так ли? И правила будут формально соблюдены, и шоу продолжится.
Предложение Аргенты повисло в воздухе, густом от запаха денег, пота и невысказанных угроз. Дядя Герман все еще кипел, как перегретый котел, но я видел, как в его поросячьих глазках мелькнул огонек… нет, не благородства, а холодного расчета. Он не мог просто проигнорировать массовый уход бойцов и откровенный бунт зрителей. Это был удар по его репутации и, что еще важнее, по его кошельку. Но и отменить свое слово для него — унижение, которое такой человек, как он, переносит с трудом.
И тут ложа Технарха снова осветилась холодным, мертвенно-синим светом. Его фигура, больше похожая на оживший кошмар сисадмина, чем на человека, чуть качнулась вперед.