Он не успел договорить.
Сначала это был лишь низкий, едва уловимый гул, от которого завибрировали пломбы в зубах. Асфальт под ногами мелко задрожал.
— Что за?.. — начал было Кайман.
И в этот момент крышу клуба просто снесло. Не взрывом, нет. Ее прорвало. Словно она была сделана из мокрого картона.
Вверх, в ночное, затянутое тучами небо, ударил столб слепящей, иссиня-черной энергии. Он не светил, он поглощал свет, создавая вокруг себя ореол искаженного, дрожащего пространства. От него исходил не звук, а вой, который давил на уши, вызывая тошноту и головокружение. Все электронные приборы в радиусе ста метров разом погасли. Экраны на шлемах спецназа замерцали и отключились, рации захрипели и замолчали.
А потом начались аномалии. Осколки бетона и стекла, подброшенные в воздух, не упали. Они застыли, медленно вращаясь в воздухе, словно попали в зону невесомости. Капли дождя, летевшие вниз, начали подниматься вверх. Пространство вокруг столба энергии пошло рябью, как раскаленный воздух над пустыней.
— Всем назад! — заорал майор, его голос сорвался от шока. — Назад в машину!
Бойцы, элита антитеррора, люди, видевшие самые жуткие проявления Даров, отступали. Не бежали в панике — нет, они отходили слаженно, профессионально, прикрывая друг друга. Но в их движениях, в том, как они оглядывались на это невероятное зрелище, читался первобытный, суеверный ужас. Это было не то, к чему их готовили. Это было нечто за гранью их понимания.
Запрыгнув обратно в бронетранспортер, Раскат и Кайман переглянулись.
— Ну что, съел? — тихо произнес Раскат, когда аппарель с шипением закрылась, отрезая их от этого кошмара. — Бардак в штабе, говоришь?
Кайман молчал, его взгляд был прикован к маленькому экрану камеры внешнего вида, который чудом еще работал. Там, в центре бушующей аномалии, продолжал реветь столб черной энергии.
— Это… — наконец выдавил он. — Это не террористы, Раскат.
— Я знаю, — кивнул ветеран, его голос был на удивление спокоен. Он откинулся на спинку и устало закрыл глаза. — Они там не деньги делят, парень. Они там делят власть на небесах.
Бронетранспортер «Химера» дернулся, когда майор с силой захлопнул тяжелую аппарель, отрезая их от ночного кошмара. Внутри воцарилась вязкая, оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием бойцов. Все смотрели на маленький тактический экран, где камера внешнего обзора транслировала сюрреалистическую картину.
Столб иссиня-черной, пожирающей свет энергии ревел, устремляясь в затянутое тучами небо.
— Похоже, мы все-таки опоздали на вечеринку, — пробормотал Раскат, но в его голосе не было и тени сарказма. Только бесконечная усталость.
И в этот момент столб энергии дрогнул. Он скрутился в гигантскую струну, а затем с беззвучной, но ощутимой всем телом ударной волной взорвался изнутри. Четыре точки, четыре сгустка чистого света вырвались из эпицентра и ракетами устремились ввысь. Три были ослепительно-золотыми, словно осколки солнца. Четвертая — иссиня-черной, холодной и глубокой, как бездна космоса.
Они не просто летели. Они рвали ночное небо, оставляя за собой не дымные следы, а инверсионные шлейфы искаженного пространства. Асфальт под бронетранспортером пошел рябью.
— Что за… — Кайман, самый молодой в отряде, прижался лицом к смотровой щели.
Его крик заставил всех посмотреть в сторону. Одна из патрульных машин, стоявшая у оцепления, вдруг медленно начала скользить, заваливаясь боком… скользить вверх по стене соседнего здания. Ее колеса беспомощно вращались в воздухе, а мигалка продолжала бросать синие отсветы на кирпичную кладку. По которой она теперь ползла, как гигантский неуклюжий жук.
В небе гремела безумная, беззвучная битва. Золотые кометы гонялись за синей, выпуская тонкие, как иглы, лучи света. Синяя точка уворачивалась с немыслимой грацией. Ее ответные выпады напоминали темные провалы, которые, казалось, вырезали куски из самой реальности.
Один из золотых лучей ударил в крышу небоскреба в паре кварталов от них. Стекла витрины на первом этаже разлетелись на тысячи осколков. А следом за ними, последовательной волной, вдребезги разлетелись стекла на всех остальных этажах…
Само здание небоскреба уцелело.
И тут заиграла музыка.
Она не шла из динамиков или раций. Звук просто возник в воздухе, внутри броневика, в головах у бойцов. Пульсирующий, синтетический бит, в который были вплетены семплы кошачьего мяуканья и мурлыканья. Сверху на этот ритм ложилась какая-то ломаная, неземная мелодия.