— Опять? Что это за мерзость⁈ — взвизгнула Лиса, ее идеальная концентрация дала сбой. — Откуда этот звук⁈
— Нравится, детишки? — усмехнулся Ярослав. — Специально для вас подобрал из плейлиста одной синенькой девицы… Саундтрек для вашей жалкой попытки поиграть со взрослыми. Я назвал его «Котенок Апокалипсиса». Очень в тему, не находите?
Унижение было страшнее любого удара. Их эпическая битва, их охота на величайшего преступника в истории… теперь проходила под аккомпанемент, достойный пьяной вечеринки интернет-фриков.
Волк пришел в ярость. Он больше не слушал приказов. Его тело окуталось плотной, ревущей аурой. Он превратился в живой снаряд, в бронированный таран, несущийся сквозь пространство. Бетон на крышах зданий, над которыми он пролетал, трескался от звукового удара.
— УМРИ-И-И-И! — его рев был почти физически ощутим.
Он несся прямо на Ярослава. Это была атака, от которой невозможно было увернуться. Чистая, концентрированная мощь, способная пробить любой щит.
Ярослав не стал уворачиваться. Он не выставил щит. Он просто спокойно, почти лениво, вытянул руку вперед, раскрыв ладонь.
— Ну же, мальчик, — прошептал он. — Покажи, на что ты способен.
В тот миг, когда бронированный кулак Волка должен был столкнуться с его ладонью, Ярослав не отбил удар. Он его… поймал. Его пальцы мягко коснулись ревущей ауры Волка. Иссиня-черные наноботы, невидимые глазу, хлынули по его руке, проникая в саму структуру его Дара.
Ярослав не встретил силу силой. Он ее перенаправил.
Вместо того чтобы остановиться, Волк, с тем же ревом и с той же скоростью, пронесся мимо. Но его траектория изменилась. Вектор его собственной, невероятной силы был развернут. Его кулак, который целился в Ярослава, с оглушительным грохотом врезался в боковую стену ближайшего небоскреба.
Битва замерла. Музыка стихла.
Бетон, сталь и армированное стекло взорвались изнутри. Удар был такой чудовищной силы, что в стене здания образовалась десятиметровая дымящаяся воронка. Волк, издав дикий, полный боли и удивления вой, отлетел от стены, как тряпичная кукла. Его правая рука была вывернута под неестественным углом. Кости, пробив плоть, торчали наружу.
Он рухнул на крышу соседнего здания, подняв фонтан дождевой воды, и застыл, тяжело дыша и глядя на свою изуродованную конечность.
Ярослав медленно опустил руку. Он подлетел к поверженному Волку, зависнув над ним.
— Бедный, бедный волчонок, — он покачал головой с фальшивым сочувствием. — Ты думаешь, сила — это когда ты можешь сломать стену? Нет. Сила — это когда стена ломает себя сама по твоему желанию. Ты — молот. А я — рука, которая его держит. Урок окончен. Можешь идти плакать.
Он обернулся к застывшим в шоке Соколу и Лисе.
— Кто следующий на урок?
Музыка «Котенка Апокалипсиса» стихла, оставив после себя лишь свист ветра в ущельях небоскребов. И унизительную тишину.
Сокол, зависший в воздухе, с ледяным спокойствием смотрел на поверженного Волка. Его первоначальный шок сменился холодной, аналитической яростью. Он видел ошибку Волка — тот пытался пробить стену лбом. Сокол был умнее. Он был стратегом.
— Грубая сила — удел дикарей, — его голос, лишенный эмоций, пронесся по ментальному каналу. — Посмотрим, как ты справишься с истинным мастерством, реликт.
Он не стал атаковать сам. Он поднял руки, и город под ним, казалось, вздохнул, повинуясь его воле. С крыш небоскребов, с недостроенных конструкций, с рекламных щитов сорвались тысячи мелких объектов: куски арматуры, осколки армированного стекла, стальные балки, сорванные ветром.
Они не просто полетели вверх. Они начали меняться. Под действием его кинетической воли металл скручивался, стекло заострялось. За несколько секунд вокруг Сокола сформировался вихрь из тысячи импровизированных, вращающихся клинков. Это была не просто атака — это была симфония разрушения, идеальный шторм из стали и стекла, где каждый осколок был управляемым, смертоносным снарядом.
— Конец, — констатировал Сокол и взмахом руки направил этот смерч на Ярослава.
Вой тысячи серебряных скальпелей, режущих воздух, заполнил пространство. Это была атака, от которой невозможно было уклониться. Это был ковер из смерти, накрывающий все вокруг.
Ярослав, облаченный в свою иссиня-черную броню, даже не шелохнулся. Он со скучающим видом наблюдал, как стена из вращающихся лезвий несется на него. Он позволил ей приблизиться. На метр. На полметра. На расстояние пальца…
И когда первый осколок был уже в миллиметре от его шлема… мир замер.