Без меня не сможешь ты этого, но я тебе подсоблю. Когда и где — не говори, я и так узнаю… У врага твоего будет две могилы на этой земле: твоя, магическая, и его, та, на которой он будет похоронен...
Следователь: — Стоменов, вы отдаете себе отчет в том, что вы говорите здесь?
Стоменов: — Отдаю, мил человек. У тебя даже ладони потеть... (сигнал прекратить запись) перестали...
Кристо Ракшиев (дневники)
С самого начала во всем этом была какая-то чертовщина, бесовщина, мистификация. 79-летний старик, а мне только пятьдесят один, а сравните меня и его: да я ему, черт подери, в папы гожусь! Рослый, почти метр восемьдесят пять, широкоплечий, абсолютно седая голова, но лицо — ей-богу! — от силы сорокалетнего. Я слышал, как перешептывались медики, пожимали плечами: здоров был, как бык, — в 79 лет!!! Зрение, слух в норме, кровь, сердце, нервная система, печень, половые органы — ха! Я думаю, в постели с женщиной он дал бы молодежи трехкратную фору. Глаза у него были карие, яркие, невыцветшие, как это обычно бывает у стариков. Такие выразительные глаза — чаще всего спокойные, уверенные, иногда даже равнодушные. Один раз он весело подмигнул мне — я был с ним в комнате допросов без следователя, тот куда-то срочно вышел, охрана была на входе... Чего бояться — Стоменов постоянно приковывался наручниками к металлическому столу, вмурованному ножками в пол... Но меня иногда озноб бил от страха. Он подмигнул мне, выразительно тряхнул скованными руками и то ли спросил, то ли предложил: «Хошь сломаю?» Я вздрогнул, пожал плечами, отвел глаза, он усмехнулся, сказал: «Не боись, сынок...»
Он говорил уверенно, долго... Его почти никогда не перебивали: заговорил — так пускай мелет, пиши, потом разберемся, когда сыщики наши чего-нибудь да накопают. Но время шло, Стоменов говорил, а следствие результатов не давало. Потом приехали Советы, их следователь слушал его уже как-то целенаправленно, часто задавал вопросы, делал у себя какие-то пометки. Я по-прежнему стенографировал, а дома строчил стенограммы по памяти, засыпая иногда прямо за письменным столом... Много позже я осторожно наводил справки у людей, которые имели дело с гэбэшными архивами, но так толком ничего и не узнал. Одни говорят, что дело Стоменова Советы вывезли, другие — что никому это на хер не надо, и все сожгли к чертовой матери...
Родителей этой убитой девки так и не нашли. Я же говорю, бесовщина, словно они оба с луны свалились... Когда Стоменов сказал, что он урожденный русский, и заговорил на русском языке, рабочие версии следствия полетели к чертям собачьим, и дело было с радостью сбагрено Советам. Дело, в общем-то, прикрыли сразу, выясняли только — что за фрукт и с чем его едят.
Стоменов называл себя одним из тринадцати краеугольных камней Магии Смертной Силы. Страшного учения, которое он нам проповедовал... Двое из наших сошли с ума — один сдебютировал на седьмой день допроса, другой улетел в психушку в 1989 году, и, насколько мне известно, там до сих пор. Как я удержался — одному богу известно. Может, это ЕГО, Стоменова, воля, а может, потому что писал все это, выплескивал на бумагу. Приходило облегчение, опустошение...