-Н-не-е… не отда-а-ам.. Он… мо-о-ой… - прошипел булавкоголовый. Вторя его словам, окружавший нас лабиринт пришел в движения. Контуры стен стремительно рассыпались черными звеньями, повсюду зазвенели мясные крюки бесчисленного множества цепей, от обилия которых стало темно как ночью… Пока рука, так и торчащая из украшенной мясным коллажем груди, не устремилась вертикально вверх. Булавкоголового располовинило в фонтане кровавых брызг. Черные цепи осели, и в багровом мареве возник смутно знакомый тип в черном деловом костюм. Не знаю, где я его видел, но определенно мы с ним пересекались.
Вспомнил.
-Фьюх, чуть не опоздал! Прям-прям почти как в прошлый раз: был пацан, а стал Щелкун. Так-так, интересный экспонат… - моя огнеглазая копия деловито подошла ко мне, похлопала по пробитому цепью плечу и, проигнорировав ахуевшего от подобного обращения меня, повернулась к разом приунывшим сенобитам. – Я даже знать не хочу, что вы собирались с ним сделать, вот просто не хочу и все тут.
-Опять, семь миллионов семьсот семьдесят тысяч семьсот семьдесят седьмой раз опять. Эх… - грустно вздохнул Аудитор. Остатки лабиринта начало затягивать тьмой…
-Только не индейка, только не гриль, нет, не-е-ет! – заплакала лысая шмара, за что тут же получила огненным шаром по морде. В отличии от всех встречных мною латексовых уродов, эта на месте почему-то не возродилась, как и не возродился булавкоголовый. Щелкун бросился наутек, но далеко скрыться сенобиту не удалось: из сгустившегося мрака вынырнул объятый пламенем поезд и, размазав урода на лобовухе, весело нырнул обратно во тьму. Какого…
-Итак, мистер Аудитор, поскольку из всех окружающих меня уродов и недоразумений вы в меру компетентный и более-менее похожий на человека, то я вас убью в последнюю очередь. Вы же не против?
-Очень любезно с вашей стороны, мистер Смит, - кивнул шрамированный джентельмен-сенобит. – Но если позволите, я бы хотел умереть прямо здесь и сейчас. Не люблю быть последним в очереди на возрождение.
-Понимаю. – хлоп! Лишившееся головы тело рухнуло на пол. Моя точная копия смахнула с кулака ошметки чужого мозга, после чего достала из кармана пачку «Беломорканала» и сунула папиросу в рот. Табак немедленно заалел раскаленным углем. Сделав пару глубоких затяжек, существо выдохнуло густой дым через нос и с недоумением посмотрело на остальных сенобитов, старательно продолжавших прикидываться мебелью. – На прошлой неделе мы играли в «горим все дома». Поэтому на этой мы сыграем в «едим все дома». Даю три секунды форы! Уже две.
Я впервые видел, чтобы кого-либо охватывал такой ужас, что он забывал, как дышать. Даже я не представляю, что для этого нужно сотворить… Мне стало по-настоящему жутко при виде разбегающихся в трепете сенобитов и надрывающегося со смеху… себя. Это было слишком странно. Но явно не страннее того, что случилось следом. Другой Я щелкнул пальцем, и пол вокруг нас ожил. На месте каменных плит появилась нашпигованная клыками пасть. Одна, другая, третья… Пол пошел волнами, рты вытягивались и неслись к своим жертвам подобно щупальцам хтонической твари. Лабиринт затянул непросветный мрак, из которого повеяло бездной голода, а потом крики и вопли мгновенно стихли. Будто бы ничего и не было. Поглотившая лабиринт тьма отступила.
Ни одного трупа, фрагмента тела или хотя бы капельки крови. Не осталось ничего. Только пробитый цепями я, и… другой я. Что неприятнее всего, тот, другой, разглядывал меня как вещь.
-Я совсем ебанулся?
-Смотря как смотреть, ебануться можно по-разному. – с видом бывалого знатока сообщила моя огнеглазая копия и затянулась «беломором». Довольно продолжительное время мы разглядывали друг друга. Я бы успел наверно скурить пачки две сигарет, но у другого меня пачка почему-то была бездонной, а у меня самого сигарет не было. Да и вообще, я был прибит черными цепями, какие тут могут быть сигареты. Первым не выдержал другой я. – Ты самый интересный собеседник, с которым мне доводилось общаться.
-Правда?
-В точку.
Мы помолчали. Довольно долго, чтобы я решил, что идея того, что все вокруг – плод моего в меру здорового воображения, не настолько фантастическая и имеет право на существование. Я постарался абстрогироваться от действительности и шагнуть навстречу реальности, но пробивший колено крюк и натянувшаяся цепь оказались куда материальнее моих желаний. Поэтому я решил немного разрядить обстановку.