— Лес! У меня был лес!
— Точно. У тебя лес, у меня больница. Далее, есть место, где ты существуешь, никому не мешая. Для тебя это коттедж, для другого замок, дворец, пещера или юрта — то, о чем мечтал в Олове. Мы говорим просто — Дом. Вы не встречаетесь, не мешаете друг другу. Присутствовать в Доме может только хозяин и те, кого он пожелает видеть.
— Я желаю тебя видеть? — съехидничал Алексей.
— Ты еще не адаптирован. Не умничай. У каждого поселения есть своя Площадь — место, где люди могут находиться все и сразу. Там есть харчевни, всякие административные и развлекательные здания. Все площади соединены между собой дорогами — это как в Олове, ходи себе свободно, броди от одной к другой.
— Пошли на Площадь! — вскочил на ноги Волна, желая действий и потех.
Люди, толпа, тусовка. Это было понятно Алексею куда больше, чем невнятные рассуждения о времени и пространстве, в которых сам гид разбирался гораздо меньше, чем пытался показать.
— Подожди ты, — засмеялся Макс, — Не все сразу. Медь не сельский клуб, а сложный, интересный Мир. Например, кого ты можешь встретить, знаешь? То-то же. Слушай, тут имеет место географическая привязка. На ближайшей Площади собираются люди, прибывшие с области, где сейчас Зеленоград и окрестности. На соседних — ближайшие районы. И так далее. Таких площадей — не счесть!
— А религии не важны? Кем я был… или считал себя?
— Все важно! Каждая деталь. Но это… не моя тема — тебе позже объяснят. Скажу лишь, что деяния твои первичны. За хорошее — хорошее, за плохое — плохое. Я лично формулирую основной принцип так: «Не будь козлом, и тебе это зачтется!». Если придерживался его при жизни…
— Как-то быдловато звучит, не находишь?
— Ага… Сказал парень в красном тренировочном костюме! — обиделся автор сентенции.
— Ну, типа того… Кстати, а мне теперь всегда в этом костюме ходить?
— А ты бы что хотел? Белую хламиду, арфу и на облачко? — расхохотался толстяк. — Шучу-шучу. В шкафах потом посмотри, может что и найдешь.
Алексей посмотрел на телевизор. Чудо техники не давало покоя с первой минуты. Зачем? Что показывает? «Рай-ТВ»? «Светские новости ада»? Гид ухмыльнулся и объяснил, что это средство связи — одностороннее общение с Оловянным Миром. Способ увидеть оставшихся там.
Многое проводит информацию: личные вещи, предметы обихода, но лучший способ «увидеть Олово» — фотографии и портреты; через них поступает четкий сигнал, напрямую связанный с человеком. Сам приемник выглядит по-разному: у кого-то это телевизор, у другого книга, кто-то смотрит через картину или даже камень. Информатор имеет привычный, удобный вид.
Волна смело нажал кнопку на медном пульте. Экран загорелся, проявилась неподвижная фигура. Через мгновение картинка ожила, и из колонок, сначала тихо, но все более разрастаясь, донеслись рыдания…
Знакомая комната в квартире Алексея. Старый шершавый ковер, диван и… мама! Грустная, внезапно постаревшая, но такая любимая. Знакомые руки бережно вытирают несуществующую пыль с фото сына; кусочек черного хлеба осторожно поправляется на стеклянной стопке; обожаемые, дорогие глаза, обрамленные паутиной морщин, изливают ручьи материнского горя.
Счастье мгновенно покинуло Алексея! Горечь пронзила горло, и слезы подкатили к глазам. Обида — безадресная, необъяснимая обида — накрыла целиком, погружая в тошнотворную, невыносимую боль.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — громко вскрикнул Алексей, — Пожалуйста, сделайте так, чтобы мама успокоилась!
— Не проси, — тихо перебил Макс, положив руку на плечо Волны, — Это невозможно. Ничто не может унять материнского горя от потери ребенка. Нет такой силы, кроме времени…
— Но я же… но мне же… хорошо тут! Что же делать?
— Терпеть. Другого выхода нет. Всегда будет становиться плохо, когда по тебе плачут.
— Всегда? Всю вечность терпеть такой кошмар?
— Вечность? Считаешь, по тебе всегда плакать будут? — ухмыльнулся гид, — И не надейся! Все пройдет…
4
Бесцеремонное солнце вторглось в маленькую комнату. Рустам желал продолжить сон: отбивался от света одеялом, накрывался подушкой, но светило настырно лезло на кровать, вытаскивая из забвения. «Что мешало вечером задернуть шторы?» — злился на себя молодой мужчина. Пришлось выползать из сладкой дремы. Выныривать в страшную действительность.
А здесь, в реальности, беда. Горе! Сегодня хоронят лучшего друга Рустама — Алексея. Бесшабашного, веселого, никогда не взрослеющего Волну, убитого безвестными отморозками.