Именно надежда на спасительный случай разрывала моё подсознание, направляя руль в предельно узкие промежутки между автомобилями. Не думая о скорости, я уходила в захватывающий дух слалом. Фиат органично ложился в крутые виражи то на один бок, то на другой, без усилий обгоняя четвероногих с их владельцами. Те порой притормаживали, порой нет. Особо темпераментные вызывающе сигналили, более выдержанные крутили пальцем у виска. Но было наплевать на всех, поскольку даже не видела лиц за промелькивающими переливами начищенных стёкол.
Может быть, далеко и не все из них были начищены, только глаза, полные ужаса, не различают мелочей. Да и разум, охваченный паникой спасения от погони, не реалистичен в восприятии действительности. К ней возвращает лишь слух, отчётливо определяющий рев движка, визг тормозящих покрышек, тявканье клаксонов. И в некоторые моменты зрение: огоньки проблесковых маячков, то пропадающие, то выныривающие в зеркале заднего обзора, свидетельствуют о реальности событий.
«Неужели всё это происходит со мной», – ужасная мысль проникла в голову, когда мотоцикл, вырвавшись из каменных джунглей, устремился на свободную от движения полосу.
Я поняла, что граница города закончилась. Впереди лежала залитая лунным светом трасса, ведущая, не исключено, в другой мегаполис. Или в райцентр, а может вообще в деревню. Скорее всего – первое, так как к деревням обычно тянут грунтовки, а уездный асфальт по обыкновению полон дефектов. В общем, я даже не понимала, где нахожусь и куда вообще еду.
По правде, понятие «езда» в моих обстоятельствах плохо отражала реальный расклад событий. Тут больше подойдёт авиаторская терминология. В общем, не столько ехала, сколько летела. Или взлетала. Да так, что «шуба заворачивалась». Да и как ей было не заворачиваться, когда преследование происходило на дистанции каких-нибудь пары сотен метров. Мало того, это был своего рода небольшой кортеж из двух автомобилей с той лишь разницей, что я в нём совсем не нуждалась и даже отчаянно желала от него избавиться.
О возможности последнее осуществить поведала Луна: выкатившаяся из-за тучки, она ярко освещала всё вокруг. Шоссе, на котором теперь разворачивались описываемые события, оказалось прямым и уходящим далеко вперёд, насколько различал глаз.
«Самое время произвести рывок!», – решила я и плавно, но с возрастающим усилием, повернула ручку газа на себя.
Итальянец ответил взаимностью: его движок, будто мысленно сопровождал действие моей руки, с нарастающей силой взревел. Как тираннозавр перед атакой; хотя не известно умел ли тот ящер рычать, кроме как в голливудской версии. Скорее всего, не умел, но вот однозначно обладал неимоверной силищей. Возможно, как мотор у Фиата; этак сто лошадиных сердец. Так или иначе, но байк потащило вперёд так, что меня чуть не вырвало из сиденья. Причиной оказалось ускорение: благодаря этому физическому закону я на практике убедилась, что инерция существует и, мало того, прямо пропорциональна скорости. Настолько, что сорвало завязку с моей, туго заплетённой косички. Улетев назад, резинка, наверно, мстительно ударилась в стекло ближайшей машины, и даже зацепилась за край дворника. Инспектор, не исключено, заметил это и, надменно ухмыльнувшись, мизинцем царапнул рычажок – что для него какая-то тряпочка, когда за поясом пистолет в кобуре. Дворник дернулся, скрипнув по сухому лбу (пустой бачок омывателя), и с лёгкостью отмахнулся от резинки, бессердечно отправив её кувыркаться в придорожный гравий.
Скорость же нарастала в геометрической последовательности, как и свист встречного ветра в ушах, несмотря на полный штиль за «бортом». Кусты у обочины, замершие в ночной тишине, промелькивали один за другим, будто происходила ежесекундная смена декораций в фильме катастроф. Асфальт отблёскивал как хвост кометы, уходящей головой в ад, если катастрофа произойдёт, или в рай, если всё сложиться благополучно.
«Коли так будет продолжаться, и хватит бензина, то скорость света не предел», – подумала я и на долю секунды бросила взгляд в зеркало.
Отражение показывало, что сине-красные мигалки не только остались далеко позади, но и продолжали отдаляться. Отрыв происходил стремительно, и уже появилась надежда на окончательный уход от погони, как из темноты возникло препятствие в виде лежачего полицейского. Ещё секунду и мотоцикл бы подкинуло и, скорее всего, выбросило бы куда-нибудь за обочину. Я, в самый последний момент, так как мчалась почти посреди дороги, а препятствие перегораживало последнюю лишь в одном направлении, сколько могла, успела слегка взять влево и уйти от опасности.