Им, собственно, и объясняли, но уж очень мало слов из их языка усвоено в эти дни. Что-то жестами пояснят, и тогда понятно, но что-то — только с пятого на десятое. Вот что это за масло такое вонючее они туда заливают? И почему его нельзя никаким другим горючим жиром заменить? И как он там горит? Что горит — по дыму вонючему понятно, а пламя-то при этом где? И то же самое в их железных телегах, которые и катятся сами, без лошади или вола, то же самое и в этих странных дребезжащих штуках, которые ему даже и сравнить не с чем, но которые тоже для чего-то очень важного запорожцам нужны. Без них, говорят, ни света этого яркого не будет, ни говорящих штуковин, через которые они издали переговариваются, ни картинок и музыки на их странных чудесных дощечках, ни движущихся картинок на большой чёрной доске в обеденной. Жалуются, что мало у них этого нужного для всего этого масла, которое они называют бензином. Но чем им плохо конопляное или льняное, объяснить не могут. Точнее, пробуют объяснить, но непонятно. Говорят, в земле какое-то масло бывает, и вот если его очистить, тогда вот этот бензин из него получится, но здесь такого земляного масла нигде нет, а есть только где-то далеко, не добраться. Ну, им виднее, а его дело сейчас топором тюкать, разрубая на бревне ветки на такие куски, которые в их железные печки помещаются.
Многое у запорожцев непонятно в мелочах, но в главном всё понятно, и в этом он с ними полностью согласен. Дубы-то и рядом с ихним городком есть, и на острове, и на том малом островке, который они так и называют, Дубовым, но там они их не пилят, и это правильно — желуди по осени в двух шагах от городка можно будет собрать, мелким детям это поручив и не боясь за них. А брёвна эти дубовые лучше уж потрудиться один раз или несколько, но здесь их заготовить, на чужом берегу, куда за желудями всё равно никто не поплывёт. Но и здесь пилят выборочно — молодые дубки не трогают, кряжистые вековые тоже, а выбирают средние, и в дело годные, и не слишком тяжёлые. А раз уж свалили дуб, то хоть и валили его ради ствола, не бросают и веток. А чего им зря гнить, когда и для их печек дрова со временем понадобятся? Зачем же тогда и ещё одно дерево потом валить на дрова, когда вот они готовые, только порубить, увязать, да унести? Даже сводя лес на свои нужды, бережно запорожцы обращаются с ним. Не губят попусту.
А как работу наладили! Ветки им для топоров только такие оставляют, которые на бревне с одного удара перерубишь. Ну, если их булатным топором рубить или секирой трофейной с лезвием из оцела. Если совсем уж плохим из кричного железа, тот затупится быстро, и тогда пара-тройка ударов понадобится, но таких топоров у запорожцев нет. Ему отличный дали, приятно таким работать. А брёвна запорожцы пилят на такие куски, что и из самого толстого такой кусок вдвоём нетрудно нести, а из бревна потоньше справишься и один, не сильно утомившись. Так их и носят, складывая у воды, чтобы поудобнее было самые лёгкие в лодию грузить вместе с вязанками дров, а из самых тяжёлых плоты вязать для буксировки той же лодией. Вот боязно, правда, каково их будет на своём берегу вверх по склону затаскивать, но запорожцы уверяют, что там вручную не придётся. Телега у них есть для этого, как-то мудрёно они её называют — то ли автоватор, то ли вакуатор, как-то примерно так. Говорят, даже другую железную телегу поднять и увезти может. Не любую, но маленькие, которые они лёгкими называют — говорят, и поднимет, и увезёт. Верится с трудом, но до сих пор ни разу ведь ещё ни в чём не обманули, да и сами работают наравне с ними, а уж себя-то им перетруждать без нужды какой резон?
Запорожцы и сами сетуют на то, что не получается на этот берег облегчающие труд самобеглые телеги перебросить. И через Днепр их перевезти не на чем, и поднять на кручи негде. Это у себя просеки прорублены, пни выкорчеваны, и тропы на них накатаны, так там это смысл имело, поскольку постоянно этими дорожками и пользуются, а здесь-то какой смысл. Валка деревьев выборочная, и не так уж и много брёвен заготавливается на ней, чтобы и дорогой для этих телег заморачиваться. Если мало окажется, то недостающие в другом месте заготавливаться будут, и что тогда, там тоже дорогу прокладывать? Не тот случай — проще и легче заготовленные брёвна и вязанки дров вручную к реке снести. Вот так и объяснили, показав непонятное жестами. Хоть и не всё Стемид понял в деталях, зато суть уловил — и в самом деле, никакого резона корячиться на прокладке дорог, которые уж точно не пригодятся в будущем. А кому нужны одноразовые? Не такие у них грузы, чтобы не обойтись без этой лишней мороки. И дрова-то заготавливают здесь только потому, что иначе только зря пропадут ветки от уже поваленных деревьев, а нужны — дубовые брёвна.