А могли и уличи с Буга забрести. Плохо им там теперь, когда Эрибулл на них и печенегов натравил, чего вятшие в Вышгороде и не скрывали. Не хотят покоряться хёльгу и не понимают, от кого им защита его нужна? Вот теперь — поймут. Кто-то понял так, как и хотелось русам, и эти отошли в леса на север, на подвластные Киевщине земли, а кто-то наверняка ведь понял и по-своему, и такие могли либо северным путём через долину Роси к Днепру выйти, да по его берегу вниз пройти, либо на юг, да вдоль лимана выйти к устью Днепра, и от него уж вверх по течению. Вряд ли многие, основная-то масса должна была к тиверцам на Днестр податься, но некоторые — вполне могли и сюда. Не абы какие, а самые отчаянные, которым терять уже нечего. Или к артанам, дабы вместе с ними разбойничать, или вот сюда, дабы жить самим по себе и никому не подчиняться. Стемид и сам терялся в догадках, какой выбор сделал бы на их месте. Любой вариант в чём-то хорош, но в чём-то и плох. И пожалуй, оно и к лучшему, что не на их он месте, а на месте запорожцев заодно с ними самими. И веселее оно как-то, и увереннее. И лучше бы местным, если они всё-же здесь есть, с нехорошими намерениями к ним не соваться. Хоть и неприятно ему будет их убивать, прекрасно ведь и их понимая, но если придётся — будет убивать, поскольку и он теперь — тоже запорожец, и свои для него — здесь. Хоть из их громовой железяки, хоть из лука, хоть копьём, хоть секирой, хоть мечом — что дадут ему, то и применит против кого угодно, кто не запорожец и враждебен запорожцам. Соплеменника-древлянина не убить, а взять живьём разве только постарается, но откуда здесь взяться древлянам?
Одно только тревожит. Хоть и готовятся запорожцы по всем видам обживаться здесь насовсем, но сами сказали им, что может быть, их мудрецы из их далёкой заморской страны ещё и смогут вернуть их обратно так же, как и сюда их забросили, намудрив у себя чего-то не то. Рассчитывать на это нельзя, поэтому и готовятся к худшему, но надежда-то ведь умирает последней. А вдруг повезёт? Ну а если уж не смогут весь их городок обратно вернуть, так может, и людей хотя бы заберут? Пока не удаётся с родной страной связаться по говорящему ящику, но это бывает, уж очень она далека, и в такую даль связь не всегда есть, но рано или поздно установится. А искать их будут, поскольку запорожцы своих не бросают. Хорошо запорожцам, а каково им, вновь принятым здешним? Возьмут ли туда, в ту заморскую страну и их? Аланы вон кого попало не берут, носы воротят от большинства желающих, и что, если и у запорожцев в их стране такие же порядки? С одной-то стороны, люди хорошие, и не хочется неудачи им желать в их надеждах, но с другой — лучше бы уж здесь они все остались с ними, а их соплеменники из-за моря помогли бы им обустроиться здесь не хуже, чем они жили там. Боги, ну сделайте пожалуйста, чтобы так оно и вышло!
— Клавдия Семёновна, а вы что здесь делаете? — капитан Махно выпал в осадок, увидев поднявшуюся к ним биологичку в сопровождении пяти девок, — Здесь же опасно!
— Не выдумывайте, Николай. Семеренко говорит, что кочевники далеко, пираты тоже, а местных лесовиков, скорее всего, и вовсе здесь нет. А в этот лес мы углубляться и не будем — всё, что нам сейчас нужно, найдётся и здесь, на опушке. Вот, как раз она и есть — смотрите, девочки, мы с вами будем сейчас собирать вот эту траву, — она указала девкам на довольно густую поросль начавших уже цвести каких-то явно сорных растений, — Так, девочки, очень аккуратно выкапываем все молодые растения вместе с корешками, чтобы не повредить их. А с больших и начавших цвести собираем листья, но не все, а не больше половины, чтобы не загубить растения. Они нам ещё пригодятся в будущем.
— Клавдия Семёновна, а на кой чёрт вам сдался этот бурьян? — не понял Махно, — На съедобный он уж точно не похож, да и полно же его и на нашем берегу. Охота вам за ним была аж на Правобережье плыть и в гору сюда подниматься? Точно ведь вам говорю, есть этот бурьян и прямо в двух шагах от городка.