Неожиданно строй железных расступился и в круг вышел Угги, вождь орков его сразу узнал его. Брат Эрика и дядя Олафа был известен далеко за пределами своих островов.
— Всегда хотел выпустить тебе кишки, Угги, — обратился к нему Урог, — хотя бы перед смертью. но я осуществлю это желание.
— Не мечтай, зеленорожий ублюдок. Я бы с удовольствием лично разрубил бы вас на части, и тебя и твоего сыночка. Но не судьба. Одна женщина, к чьим словам я отношусь очень серьёзно, попросила доставить тебя к ней живым. Так что, спокойной ночи, уроды, — сказав это, Угги привёл в действие парализатор. Когда орки бесфоменными грудами повалились к его ногам, мужчина обратился к своим воинам:
— Снимите с них доспехи и свяжите. Возвращаемся к Коллодену.
— Итого на подписание контрактов с новыми отрядами наёмниками ушло четыреста сорок тысяч талеров.
— Понятно. Сколько всего солдат к нам присоединилось?
— Двадцать две тысячи пехоты и десять тысяч кавалерии.
— Прекрасно. Ты закончила сбор информации по безвозвратным потерям?
— Да, у меня всё есть. Всего мы потеряли две тысячи триста двадцать два человека. Из них тысяча пятьсот эльфов, семьсот железных и сто двадцать два наёмника, пятьдесят один рейтар и семьдесят один пикинёр.
— Октавия, ты как всегда дала лаконичный и очень информативный ответ. Для всех нас большая удача, что твой дедушка наткнулся на мою сестру а она помогла ему.
— Спасибо, госпожа Прима.
— Пожалуйста. Секунда, ты закончила? Я хочу посмотреть на наших новых солдат.
— Да, пойдём, — девушка убрала в походный сейф черновик речи, который она писала и вслед за сестрой вышла из шатра, служившего им штабом.
После битвы прошло чуть меньше суток, а в лагере царил образцовый порядок. Уже завтра армия снимется с места и двинется в сторону столицы, пока же войска, кроме тех, кто отправился за Гюнтером и Урогом, отдыхают.
У Примы было приподнятое настроение. Разгром Гюнтера был полным, к тому же армия пополнилась большим количеством качественных солдат, оставался вопрос об их верности, но с этим будем разбираться потом.
Внезапно девушки услышали сигнал общего вызова:
— Слушайте и внимайте Хур Хану. Дети травы догнали Гюнтера и захватили его без боя, его воины сдадись нам и хотят служить Приме и Секунде. Мы возвращаемся в лагерь.
Практически сразу поступил еще один общий вызов:
— Секунда, я взял твоих зелёных друзей живьём. Мы с Бъёрном изрядно проголодались, бегая по окрестным полям и лесам. Так что, вы знаете что делать.
Прима посмотрела на сестру и сказала:
— Ну и вот и всё, Остейзия, считай наша. Завтра Коллоден откроет ворота, через пару дней Аласкиви а потом и всё остальное.
Хур Хан и Угги прибыли в лагерь практически одновременно, эльф чуть-чуть раньше. По такому случаю войска были построены и Хур Хан, вего офицеры, командиры слдавшихся наёмников и пленённый Гюнтер ехали к трибуне, на которой их уже ждали, по дороге слева и справа от которой сплошной стеной стояли воины…
Смотря снизу вверх на связанного Гюнтера Секунда не чувствовала ничего кроме удовлетворения от хорошо сделанной работы. Ни гнева, ни ненависти ничего. Она смотрела на него как на пустое место.
А вот Урог и Дурзог, доставленные двадцатью минутами позднее, удостоились от неё совсем другого приёма.
— Узнаёшь меня, гнида зеленомордая? — обратилась она к королю волчьих островов. Тот не удостоил её ответа.
— Можешь не отвечать, вижу что ты меня узнал, не буду врать, мне хочется отрезать вам всё что можно отрезать а потом посадить на кол и оставить умирать. Но я не вы, я не ты Урог. Я не буду пытать человека только за то что он оказался искуснее в битве.
— Клаудиус, я хочу, чтобы меня слышали все, — сказала она, когда тот кивнул, девушка начала свою речь.
— Воины, сейчас я, Корнелия, дочь барона Керона, Железная дева обороны Аласкиви, известная также как Секунда, сестра нашей предводительницы Примы, обращаюсь к вам. Ко всем вам, к остезийцам, эльфам, выходцам из Вольных Маноров и с Железных островов. Все вы воины, и многие из вас раньше убивали, грабили, насиловали и мучили беззащитных. Я знаю, что этим занимались даже те, кому я сейчас доверяю как самой себе и кому без сомнения могу доверить свою жизнь, — при этих словах Секунда выразительно посмотрела на Олафа и Угги.
Так вот: то, что было, мы оставим за спиной. Но за то, что будет я, спрошу с вас двойной мерой. Те, кто служат мне, обязаны забыть, что такое грабежи и прочие «простые солдатские радости», Если кому-то это не нравится, никого не держу.