Сидя за столиком в ожидании Мэри, Джон волнуется. Нет, это волнение не из-за сомнений, согласится ли она выйти за него замуж - в положительном ответе он даже не сомневается. Джон нервничает из-за изменений, которые определенно последуют за обручением. Скорее всего, им с Мэри придется съехаться, а поскольку его квартирка едва подходит одинокому холостяку, это наверняка будет квартира Мэри, пока они не подберут себе подходящий дом в пригороде или в одном из спальных районов. Будут приготовления к свадьбе, выбор посуды и свадебного торта, примерка платья и смокинга, подружки невесты – женщины не могут обойтись без этой свадебной чепухи, хотя Джон предпочел бы простую регистрацию в узком кругу. Вместе с Мэри он получит вдобавок ее визгливую подругу, ее чертову кошку, которую Джон терпеть не может и ее многочисленную беспардонную семейку. Джон очень боится, что просто не выдержит такого длительного сосуществования под одной крышей. Его опыт совместного проживания ограничивается Эндрю и Шерлоком. С Эндрю у них была романтическая связь, прочно основанная на дружбе, а с Шерлоком дружеское соседство. Но оба они были мужчинами. Джон с трудом представляет себе присутствие рядом с собой женщины. Не раз в выходной, а постоянно. С женщинами Джону приятно в постели, но невыносимо в быту. Даже со своих свиданий в бытность Шерлока он сбегал, чтобы не оставаться дольше, чем на ночь. Можно обвинять в этом Шерлока, который старательно разрушал любые даже намеки на длительные отношения с женщинами, но если бы Джон сам этого не хотел, он ни за что бы не допустил такого вмешательства в личную жизнь. А с Мэри придется делить теперь и крышу, и очаг, и кровать всю жизнь, пока кто-нибудь из них не умрет, а вот сбежать будет уже некуда. Эта перспектива кажется Джону ужасной. Он предпочитает спать без одежды, а с Мэри ему придется купить себе пижаму. Подумав про пижаму, Джон опять чувствует тошноту, но все же тошнота предпочтительней постоянной боли. Джон – солдат, хоть и не помнит, каково это, а значит, он сможет вынести присутствие в своей жизни женщины. В конце концов, в эмоционально-сексуальном плане они с Мэри неплохо совпадают. Это не страсть, так, половой акт, скорее на троечку по пятибальной шкале, но, тем не менее, Джону приятно об этом думать. Лучше, чем мастурбировать в кровати или душе, вспоминая Шерлока. Шерлок… В груди опять болит, и Джон торопливо достает из кармана коробочку с кольцом, чтобы отвлечься. Какой-то назойливый официант жужжит над ухом по поводу шампанского и все норовит подсунуть ему винную карту, но Джон слишком поглощен собственными переживаниями, чтобы пытаться быть хотя бы вежливым. Он рассеянно соглашается с предложенным официантом шампанским и открывает коробочку. Кольцо сверкает холодным голубым блеском, отражающимся от крупных граней камня, и Джон думает, что наверняка Мэри оно понравится. Женщины любят украшения, даже такие добродетельные, как Мэри. Становится совсем уныло, когда появляется счастливая разряженная во что-то блестящее Мэри. Такое ощущение, что она догадывается, для чего сюда пришла, а Джона это неимоверно бесит, и раздражение против нее, которое он миновал на втором месяце знакомства, вспыхивает с новой силой. Джон начинает бояться, что просто не потянет брак, вернее не протянет в нем долго, но он всегда слыл человеком уравновешенным, и потому решает довести до конца то, на что отважился, пусть это и будет самая идиотская из его идей. Слава богу, хоть Гарри пока не в курсе предстоящего обручения. Уж она бы вдоволь поиздевалась над ним. Мэри мило щебечет, когда назойливый официант опять пристает с шампанским, и Джон уже готов если не вспылить, то хотя бы вежливо попросить его оставить их в покое, когда поднимает глаза и узнает в официанте Шерлока. Того самого Шерлока, который разбился, прыгнув с крыши Бартса два года назад. У Джона перед глазами плывет шикарная хрустальная люстра, дубовый потолок, удивленное лицо Мэри и пронзительно-прозрачные с затаенной обидой глаза Шерлока. Затем приходит благословенная темнота и забвение.
Острый запах нашатыря немного прочищает мозги и рассеивает туман в голове. Джон боится открыть глаза, чтобы понять, что Шерлок - неправда, видение, галлюцинация…
- Джон, ох, Джон, - испуганно бормочет где-то над ним Мэри, - что с тобой? – острый приступ разочарования – значит, Шерлок всего лишь привиделся, и тут же раскаяние – зачем он так с ней?
Джон чувствует тепло на своей руке и слабо шевелит ею, переплетая в извиняющемся жесте пальцы с чужими и длинными. В эту минуту приходит понимание - рука не Мэри.
- Что ты к нему прилипла? – шипит другой голос, любимый, знакомый каждым оттенком и звуком, даже в таком ядовитом исполнении, особенно в таком: – Ему нужен свежий воздух, а твои духи этому не способствуют. Отодвинься!
- Шерлок! – Джон распахивает глаза и видит его лицо, одновременно и испуганное, и обиженное, и надменное, и сердитое и… они встречаются взглядами… радостное.
- Слава богу, ты очнулся! – восклицает Шерлок. – Прекрасно! Я жив, Джон, вот, убедись, - он сжимает их переплетенные пальцы. – Правда, живой. Все расскажу дома. Собирайся, мы уходим. Мадам, приятно было познакомиться, больше нас не беспокойте! – Шерлок тянет Джона на себя, заставляя того подняться с маленького дивана в фойе ресторана, куда он переместился из обеденного зала непонятным образом.
Джон садится, все еще испытывая легкое головокружение и растерянность.
- Ты живой! – говорит он пораженно, не отпуская руку Шерлока, лишь сжимая ее максимально сильно, до боли в пальцах. – Ты жив! – а это уже обвиняюще, с просочившейся обидой и горечью. – Ты, блядь, заставил меня два года считать тебя мертвым! - прорывает его наконец, и Джон отталкивает от себя руку Шерлока.
Шерлок на мгновение теряется, но тут как раз приходит в себя Мэри:
- Очень приятно с вами познакомиться, - произносит она, вежливо улыбаясь, но глаза остаются холодными, - Джон много о вас говорил. Он так страдал, когда думал, что вы погибли. Это было бесчеловечно, так издеваться над другом, знаете ли, - ее взгляд трансформируется из растерянного в торжествующий, и Джон понимает, что из них троих самая выгодная позиция сейчас у нее. – Пойдем, Джон, после такого потрясения тебе нужен покой. Здесь не место и не время выяснения отношений! – она тянет Джона на себя за руку.
- Никуда он с тобой не пойдет, - в запальчивости заявляет Шерлок, - у него есть дом на Бейкер-стрит, если ты не в курсе, - и он хватает Джона за другую руку и тянет на себя.
Джон видит, как Мэри хочется ответить Шерлоку какой-нибудь ядовитой гадостью, но вместо этого она останавливает себя и замолкает, страдальчески сводя брови к переносице – ее коронный взгляд, способный растопить лед даже в сердце тигра. А Шерлок, не чувствуя подкравшегося поражения, усугубляет ситуацию:
- Тебе вызвать такси или сама доберешься?
Такая грубость по отношению к женщине Джона возмущает. Кроме того, он сам зол на Шерлока и считает, что тот потерял все права на Джона два года назад, когда совершил этот безумный фарс со своим самоубийством. Поэтому он вновь отталкивает от себя Шерлока и произносит отчетливо, стараясь не выдать обиды, затопившей сейчас его целиком:
- Спасибо за любезность, Шерлок. Удачная мысль вызвать нам с Мэри такси. Мне, и правда, нужно немного прийти в себя – твое внезапное воскрешение меня несколько подкосило. Мэри, - она победно приобнимает Джона, помогая ему подняться, - прости, что с ужином так получилось, но мы уходим.
Лицо Шерлока темнеет, несколько эмоций, мелькая, сменяют одна другую, пока свое место не занимает бесстрастность. Что-то Джон успел идентифицировать: обида, раздражение, гнев, а что-то наверняка ускользнуло от него. Шерлок из тех, кто не любит проигрывать, Джон это помнит, и потому ему становится на мгновение жалко друга. Но тут же Джон вспоминает свои бессонные ночи и кошмары, могилу Шерлока и пустоту в душе, боль и тоску. И за все это он не готов простить Шерлока прямо сейчас. Джону нужно просто прийти в себя и осмыслить произошедшее, чтобы не наговорить лишнего и не испортить все окончательно. А еще Джон боится, что грохнется в обморок вновь, как кисейная барышня, если Шерлок еще раз возьмет его за руку – тактильные контакты не про них. Но Шерлок не движется, только смотрит потемневшими глазами, как Мэри уводит Джона, бормоча что-то про «такси» и «я сама». А сердце Джона разрывается от жалости к этому идиоту, оставшемуся в одиночестве посреди холла ресторана.
Шерлок не выдерживает и бежит за ними:
- Джон, ты не можешь так уйти, - кричит он, настигая его и разворачивая к себе, - мы должны поговорить.