— В кои веки правительство занялось здоровьем наших граждан, — говорил молодой мужчина, который брал у всех интервью. — Созданные приборы, по заявлению директора центра, способны лечить практически любые болезни. Возникает вопрос, почему их используют только четыре часа в сутки? Можно было бы предположить, что сейчас отрабатывается методика массового лечения, поэтому просто нет возможности для круглосуточной работы, но директор центра профессор Евдокимов заявил, что такой режим работы будет и в дальнейшем. Более того, он сказал, что в воскресные дни центр будет закрыт. Объяснений подобного отношения к здоровью и жизни людей нам не дали, были только невразумительные намеки на ограниченность применяемых секретных технологий. Но любому здравомыслящему человеку понятно, что если смогли сделать один прибор, их можно сделать сотню! Все упирается во время, деньги и желание. Мы готовы ради здоровья ждать и тратить деньги, а вот правительство, судя по высказываниям руководства центра, к этому не готово! Пока проходит пробное лечение и до конца не выздоровел ни один пациент, с этим можно мириться, но если…
Они всей семьей смотрели этот фильм и после его окончания остались в гостиной.
— Этого следовало ожидать, — сказал отец, когда выключили телевизор. — Я даже не знаю, какое объяснение можно придумать, чтобы в него поверили. Тебя засветят, дочь, и очень скоро. Неделя на выздоровление больных, да еще столько же на рост народного возмущения. Кажется, ты зря тратила золото на эту квартиру.
— Буду звонить Зеленину, — решила Настя. — Пусть думают над тем, чтобы нам временно переселиться в лечебный центр. А тебе нужно купить хорошую машину, а еще лучше — перейти работать в нашу охрану. Тогда никому из нас не придется никуда мотаться.
— Звони, — согласился он. — Здесь для нас нормальной жизни не будет. В охрану я вряд ли перейду, но машину поменяю. Мне от вашего центра до службы, если нигде не застряну, всего минут двадцать езды. Заодно буду отвозить Татьяну.
— Я переселюсь к Славе, — сказала Таня. — Все равно завтра пойдем подавать заявление в ЗАГС. Сменю фамилию…
— Мы, что же, не будем здесь больше жить? — спросила растерянная мать.
— Успокойся, Надя, — сказал отец. — Постепенно все утрясется, но, пока будет идти эта утряска, нам лучше пожить подальше отсюда. Здесь мы от людей не отгородимся.
Настя ушла в свою комнату и позвонила полковнику.
— Я сам не видел этого фильма, но уже в курсе его содержания, — сказал Дмитрий Павлович. — Я вам уже говорил, чтобы готовились к славе. Нормально нашу затею не объяснишь и рты не закроешь. Не те времена, да и на Западе молчать не будут, тем более что обо всем известно американцам. Так что ваша безвестность продлится две–три недели. Мы это, естественно, предусмотрели. В первом больничном корпусе для вас заканчивают отделку четырехкомнатной квартиры. Через дней десять в нее можно будет въехать. Это временное жилье, поэтому мы ее меблировали сами. С питанием возиться не придется, потому что для вас будут готовить в больничной столовой. Скажете, что нужно, и они все сделают. Если вашей матери надоест сидеть за телевизором, она может поработать у нас. С вашим отцом поговорят и предложат поменять работу. Сестра от вас уходит?
— Да, она выходит замуж за вашего лейтенанта.
— Он такой же мой, как и ваш, — хмыкнул Зеленин, — а после свадьбы будет больше вашим, чем моим. Вы, Настя, теперь тоже наша, разве что вам из–за молодости лет не дали погон, а говорить об окладе при вашем богатстве просто смешно.
— Ну и зря, — сказала она, улыбнувшись первый раз за сегодняшний день. — Царей записывали в полки с младенчества и давали чины, а мне скоро пятнадцать и в прошлом королева. А вы жадины, если пожалели для меня даже лейтенантские погоны!
— Я поговорю, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил он. — Что у вас с учебой?
— Завтра пойду договариваться о сдаче и попрошу, чтобы разрешили сдавать по два экзамена в день. Тогда за неделю разделаюсь с девятым классом и займусь десятым.
— А ваш друг?