— А все–таки, — не унялся президент. — Знать о своей зависимости очень неприятно.
— Само собой, — кивнула она. — Тем более это неприятно такому человеку, как вы. Благодарите за это своего директора.
— Я не могу контролировать все дела и отвечать за работу всех своих подчиненных, — сердито сказал директор. — Вашим делом занимался генерал–лейтенант Можейко. Сегодня же узнаю все подробности.
— Контролировать не можете, — согласилась Настя, — а отвечать должны. Может, я вашу зависимость сниму, но это будет не сегодня. Какое–то время поработаем, а потом будет видно.
— Насчет работы, — вспомнил президент. — Ваше «во–первых» мы слышали, а что будет во–вторых?
— Во–вторых, теперь я буду три месяца отдыхать и попрошу меня не беспокоить!
— Настя, может, оставите эти детские выходки? — сказал Бабурин. — Все ваши требования нетрудно удовлетворить, но…
— Вот и удовлетворяйте, — ответила она. — Со мной поступили как с девчонкой, поэтому и я имею право на детские выходки. У меня еще три месяца детства, а потом можете нагружать. Изучите все, что я вам рассказала, и подумайте о том, как нам построить работу. Заодно можете подумать над тем, чем вы меня сможете отблагодарить, мне самой пока ничего в голову не пришло.
Она вызвала сферу и сразу отправила ее во двор, а из него залетела в свою комнату. В ней находились два молодых человека, которые аккуратно раскладывали на полу ее вещи.
— Теперь все так же аккуратно положите на место, — сказала она офицерам. — В квартире еще кто–нибудь есть?
— В гостиной сидит наш сотрудник, — ответил один из них. — Еще здесь ваши мать и сестра.
— Оставьте вещи и идите за мной, — приказала девочка и первой зашла в гостиную.
— Ваши имя и звание! — обратилась она к вскочившему офицеру.
— Майор Андрей Зверев! — ответил он.
— Вот что, майор, — сказала Настя, — забирайте своих орлов и уезжайте в свою контору. Со мной сейчас разбираются в Москве, а когда закончат, вам сообщат. К моему отцу никого не отправляли?
— Нам насчет него ничего не приказывали.
Эфэсбэшники ушли, а девочка подошла к заплаканной матери и ее обняла.
— Я тебе говорила не расстраиваться? — ласково сказала она, прижав мамину голову к себе.
— Мало ли, что ты говорила, — ответила тоже обнявшая Настю мать. — Оля плакала и просила, чтобы ее не забирали, а что я могла сделать? Таня с ними чуть не подралась. Сейчас ушла к себе и тоже плачет.
— Марк, тебя хоть не забрали? — спросила девочка.
— Здесь я, — отозвался появившийся на диване домовой. — Придут еще эти?
— Не должны, — ответила ему Настя, — а если придут, им же будет хуже. Олю скоро должны привезти.
Она взяла телефон и позвонила отцу.
— Папа, у тебя на работе все в порядке?
— Ты откуда звонишь? — спросил он.
— Из дома я звоню, — ответила девочка. — Знаю я уже об Оле. Не беспокойся: скоро ее должны вернуть, а от нас отстанут. Это не телефонный разговор, когда придешь домой, тогда и поговорим. Я хотела спросить вот о чем. У вас есть какой–нибудь прибор, чтобы обнаружить микрофоны? А то я здесь всех разогнала, а об этом забыла спросить.
— Я что–нибудь придумаю, — ответил отец и отключился.
На обед он приехал с молодым парнем, который поздоровался с женщинами, открыл свой полный каких–то приборов чемоданчик и принялся обходить всю квартиру. Пока он работал, все успели пообедать.
— Может, и его пригласить? — спросила мать.
— Перебьется, — сказал отец. — Это не наш сотрудник, а мастер от агентства. Они оказывают разные услуги, в том числе и эту. Я за нее уже расплатился.
— Во всех помещениях, кроме санузла, были радиомикрофоны, — отчитался специалист. — Я их все сжег. Камер вам не ставили. К стационарному телефону тоже ничего не прицепили. Я свою работу выполнил, до свидания.
Когда он уехал, Настя всем коротко рассказала о том, что произошло в ФСБ.
— Я им не могла ничего отдавать, а объяснять было бесполезно. Им сказали изъять все приборы, если они будут, а приказ важнее моих объяснений. О том, что было дальше, я вам рассказывать не буду. Скажу только, что я взяла отпуск на три месяца, а потом придется пахать на государство, но на моих условиях. К вам вязаться не будут и Олю вернут. Должны купить для нас квартиру в Москве, а тебя, папа, перевести туда работать.
— Значит, добилась своего? — спросил отец.
— Сложности могут быть, но основные вопросы утрясла. Не знаю только, что просить за свою работу. Плохо, когда у человека все есть.