— В квартире есть видеонаблюдение? — спросила она подчиненного мужчину.
— Камеры есть в прихожей и в гостиной, — ответил он. — С них запись идет постоянно. В спальне камера тоже есть, но сейчас она отключена. На кухне, в моей комнате и кабинете хозяина ничего нет. Окна защищены от прослушивания, дверь на контроле и в ней есть камера с дисплеем.
— Отключи обе работающие камеры, — приказала Настя. — Потом вернешься сюда, ляжешь и заснешь.
Подождав, пока он выполнит приказ, она полетела к любителю футбола. Подчиненный клиент встал с кресла, запахнул халат и выключил телевизор. Убрав сферу, девочка села на диван.
— Дмитрий Юрьевич, садитесь рядом! — приказала она клиенту. — Возьмите эти два листка и прочитайте. После этого скажете мне, что в них неправда.
Он быстро прочитал свое досье, на минуту задумался, а потом ответил:
— Лжи здесь нет, но оценки очень пристрастные. Одни и те же факты можно объяснить разными причинами. Я бы того, кто это печатал, к своим друзьям не отнес.
— Охарактеризуйте нашего президента, — сказала Настя. — Что он за человек и чего добивается. Насколько, по–вашему, то, что он говорит, соответствует действительности.
— Очень властолюбивый человек, как и большинство тех, кто лезет в политику. Его слова… Во что–то он, безусловно, верит, остальное говорится с целью обеспечить себе максимальную поддержку.
— Он очень много сделал для независимости России, — возразила Настя.
— Какая независимость, о чем вы говорите? — сказал клиент. — Милая девочка, не может быть никакой независимости, если нет возможности управлять страной! Не поняли? Попробую объяснить. Финансы — это кровь экономики, а банковская система — ее сердце и артерии. С тех пор как мы изменили Конституцию и вступили в МВФ, ничего это нам не принадлежит. Нашей финансовой системой, а значит, и экономикой управляют не президент и правительство, а, как выражались во времена моей юности, из–за бугра. Вы знаете, что такое ключевая ставка? Так вот в США она всего четверть процента, а в ЕЭС — пять сотых! Среди развитых стран самая большая ставка у Австралии, и она меньше трех процентов. У нас она составляет одиннадцать процентов, у белорусов — двадцать пять, а у украинцев — тридцать! Вам это ни о чем не говорит? На эту ставку банки накручивают свои проценты, за счет чего и существуют. Поэтому предприятия могут брать кредиты в лучшем случае под тринадцать процентов годовых, а у большинства тех, кто производит товары, рентабельность такая же или даже ниже. Какое уж тут развитие, им бы выжить! Крупные торговые сети, которые очень вольно обращаются с ценами, еще могут развиваться, да и добывающая промышленность как–то выкручивается из–за большей рентабельности, но они почти целиком ориентированы на экспорт, а цены там тоже устанавливаем не мы. Снизились цены на нефть и привязанный к ним газ, и где наше недавнее благополучие? Не имея возможности управлять финансами, с сырьевой экономикой вести какие–то разговоры о реформах можно только для отвода глаз. Мы эти реформы проводим регулярно, и ничего не меняется.
— Значит, все упирается в наш Центральный банк? Но ведь директоров туда назначаем мы.
— Дело не только в Центральном банке, хоть это одна из основных причин. Директора в нем сами мало что решают. Мы даже своими золотовалютными резервами не можем распорядиться без согласия Центрального банка и вместо инвестиций в свою экономику финансируем США, покупая их низкодоходные облигации. И оправдание придумали просто замечательное! Чем больше денег вольем в экономику, тем больше их разворуют, а поэтому лучше пусть хранятся в надежных американских бумагах с доходностью один–два процента годовых!