– А эти ножи! – не унялась мать. – Разве это занятие для такой малышки? И арифметику ты зря купила. Ты подумала о том, чем она будет заниматься на уроках?
– Она захотела сама, – ответила дочь. – Ребёнку нужно чем-то заниматься, а не только смотреть фильмы. Книг тоже не так уж много, и не все она может понять. Я не могу уделять ей много внимания, отец приезжает вечером уставший, а с тобой ей скучно. Ты только и можешь, что расспрашивать Олю о моих похождениях, а ей уже надоело об этом рассказывать.
– Когда будешь готова к экзаменам? – спросил отец, которому надоел их спор.
– Дней через десять, – ответила Настя. – Думала, что просижу дольше, но такие предметы, как география, биология или ОБЖ, учатся меньше чем за день.
– Из администрации не звонили?
– Рано им звонить, папа. Они должны сегодня забрать документы из детского дома. А почему ты спросил?
– Потому что через три или четыре дня приезжает твой дед. Что ты на меня вытаращилась? Скажи спасибо матери. Она рассказала о твоём возвращении, вот старик и решил нас навестить и разобраться с непутёвой внучкой. О том, что есть ещё одна, и о ранении Тани он пока не знает.
– Он сам позвонил! – сказала мать. – Я должна была врать твоему отцу?
– А как же его университет? – спросила расстроенная Настя.
– Он уже полгода не преподаёт, – объяснил отец. – Ладно, дед тебя не съест. Его мнение наверняка будет отличаться от твоего, но у старика светлая голова и он тебя любит. Как-нибудь поладите без твоей магии. Всё, приехали.
Они вышли из машины и через несколько минут целовали обрадованную их появлением Таню. Она лежала одна в небольшой двухместной палате.
– Какая же ты худая и бледная! – всхлипнула мама. – Девочка моя!
– Не разводи сырость, Надя, – сказал отец. – Главное, что она живая, а когда попадёт домой, Настя сделает её розовой и толстой.
– Вы ко мне приходили? – спросила Таня сестру. – Это ты мне помогла? Я ведь уже готовилась умереть! А потом всё как-то резко изменилось. Я не найду для этого слов…
– Не нужно об этом здесь говорить, – попросила Настя. – Я тебя и сегодня подлечу, но не сильно. Привезут домой, тогда уберу последствия ранения.
– Наверное, я теперь останусь на второй год! – грустно сказала Таня. – Мне сказали, что буду выздоравливать не меньше двух месяцев.
– Наплюй. Я так расшевелю тебе мозги, что догонишь свой класс за неделю. Мы ничего не привезли, потому что не знаем, что тебе можно есть из-за ранения в живот. Чем тебя кормят?
– В живот ударили один раз, – ответила Таня, – и три раза в грудь. Врач сказал, что ранение в живот очень удачное, так редко бывает. И раны заживают очень быстро, здесь все удивляются. Но нормально пока не кормят, так что не надо мне ничего везти.
– Я не вижу здесь камер, – осмотрев палату, сказала Настя. – Ладно, обниматься не будем, а то ты завтра сама прибежишь домой, а следом за тобой примчатся хирурги. Дай мне руки – этого будет достаточно. Вы говорите, а я немного так посижу.
Поговорили меньше десяти минут, потому что в палату зашёл врач и выгнал, сославшись на какие-то процедуры.
– Она прекрасно выглядит, – сказал отец о Тане, когда шли к машине. – Зря ты, Надя, так скривилась. Прошло только шесть дней, а она уже болтает и пытается сесть. Не видела ты других с такими ранами, а я видел. Некоторые так и лежали без сознания. Настя, когда её можно будет забрать?
– Когда нам её отдадут, – улыбнулась девочка. – Что я могу ответить, если не лечила таких ран? Сейчас ей станет лучше, но с неделю ещё полежит. Я боюсь действовать в полную силу. Представляешь, какой поднялся бы шум, если Таня через три дня после этих дырок ушла бы от них своим ходом?
– Для тебя шум важнее здоровья сестры? – удивилась мать.
– Удивительно, как материнские инстинкты отбивают соображение даже у умных женщин, – сказала Настя. – Вопрос не в том, будет ли у Тани здоровье, а в сроках выздоровления. А шум… Ты будешь счастлива, если у вас отнимут меня и Олю? Меня заберут ради высших интересов государства, а Олю… Я думаю, что это должно быть понятно и без разъяснений.
– Надя сказала глупость, – согласился отец. – Садитесь в салон, спорщицы. Улучшаешь ты нас, дочь, а я не заметил этого улучшения ни в себе, ни в твоей матери.
– Раш сказал, что уже должно чувствоваться, – ответила она, – хотя он действовал недолго, и улучшения будут продолжаться недели две. Давай проверим. Сколько будет, если к ста тридцати пяти прибавить семьдесят два и отнять пятьдесят три? Да, результат умножь на четыре.
– Шестьсот шестнадцать, – не задумываясь, ответил он. – Странно, я даже не считал. Неужели правильно?