Офицер кинулся к своей шинели, висящей на крючке рядом с дверью. Что же за скотина он, сухарь! Ребенок трясется от холода в мокрой одежде, а он рассматривает ее, копается в памяти, позабыв о всякой человечности.
Теплая шерсть шинели окутала трясущиеся в ознобе плечики, полковник предложил девочке снова:
— Давай-ка одежду сухую тебе велю принести и еще горячего чаю. А потом дорисуешь план. Ведь трясешься вся, как заячий хвост, неровен час — залихорадишь. У меня тут вот что имеется. — Он вытащил из ящика стола пакет с ванильными сухарями. — Подкрепишься, и работу будет делать легче.
Гостья не удержалась, бросила жадный взгляд на сверток, от которого плыл невероятный аромат ванили и изюма, но сглотнула слюну, нахмурилась:
— Нет, нельзя! Надо нарисовать все, что я помню. Пока не забыла! Я вытерплю!
Полковник, хотя был удивлен ее упорством, все же кивнул, соглашаясь, — хорошо, рисуй дальше.
В дверь постучали, и после приглашения войти в кабинет шагнул высокий, статный мужчина — капитан фронтовой разведки Глеб Шубин. Он был еще молодым, однако его старили седина в черных волосах и глубокие складки около губ и на лбу. По этим приметам сразу становилось понятно: этот человек многое видел и пережил в жутких, кровавых жерновах войны, был опытным фронтовиком, прошедшим горнило войны.
— Товарищ полковник, капитан Шубин по вашему приказанию прибыл. — Офицер шагнул внутрь тесного кабинета.
Военная выучка помогла ему сдержать эмоции, хотя он испытывал любопытство — что за девчушка сидит за столом командира и разрисовывает карту. Опытный разведчик мгновенно оценил, как тщательно выписаны все пометки.
Зубарев кинул осторожный взгляд на девочку и потом, кивнув на дверь, предупредил гостью:
— Мы с капитаном ненадолго отойдем… на перекур… Ты глотни чайку, — предложил он.
Глеб Шубин, капитан фронтовой разведки, видел, что полковник, командир штаба, явно смущен своей ложью, но промолчал и не стал уточнять, что он не курит и никогда не курил. Сработала привычка к армейской дисциплине, коли говорит командир, что надо идти на перекур, то приказ должен быть выполнен. А еще интуиция, которая мгновенно дала ему понять, что предложение покурить — это лишь предлог для разговора тет-а-тет. А значит, речь пойдет как раз о необычной посетительнице командирского кабинета.
Николай Трофимович Зубарев за дверью кивнул ординарцу, и тот по одному движению понял, что от него требуется. Нырнул в кабинет — присмотреть за девочкой.
А полковник отошел подальше от двери, увлек за собой разведчика в дальний угол коридорчика. Там их никто не услышит. Основная штабная суета была в узле связи и рядом со столом дежурного офицера. Там стучали сапоги, раздавался бесконечный гомон людских голосов, то и дело хлопала входная дверь.
Николай Трофимович, понизив голос, заговорил с разведчиком:
— Видел, пигалица сидит у меня за столом над картой?
Глеб кивнул, а его собеседник продолжил:
— По твоей части, поэтому и вызвали тебя в срочном порядке. Поговорить с ней надо бы и понять кое-что.
Полковник задумался на несколько секунд, пытаясь сформулировать, что же он хочет от вызванного срочным приказом разведчика. Ведь не пленный для допроса сидит в его кабинете, совсем другой случай — необычный, к которому не знаешь, как подступиться.
Зубарев начал с самого начала, объясняя, откуда взялась девочка в его кабинете:
— Ольгой зовут, на кордоне сегодня в пять утра задержали, доставили на грузовике три часа назад в штаб. Девочка говорит, что она подпольщица из одесских катакомб, выжила одна после затопления шахты. Прошла через оккупированную территорию к линии фронта. У нее ценные сведения. Сейчас все, что знает, отмечает на карте, прорисовывает сведения о вражеской линии обороны… по памяти… — Полковник замялся. — Крепость фюрера, слышал о такой?
Капитан снова кивнул, по своей фронтовой привычке он был немногословен, а вот слушал всегда, наоборот, внимательно. И поэтому сразу обратил внимание на нотки неуверенности в голосе полковника и был с ним согласен. Действительно, слишком подозрительно то, что девчонка, еще ребенок, истощенный и измученный голодом, холодом, прошла десятки километров по распутице через германские заслоны и кордоны, сохраняя в своей голове план сложнейшей линии обороны Одессы. Такое и опытному военному не по плечу, а здесь ребенок.
Полковник тем временем принялся объяснять разведчику еще раз, что имеет в виду:
— Вокруг Южного Буга и Днестра сейчас сосредоточена гитлеровская коалиция из сил сразу двух армий — 6-го немецкого соединения «мстителей» и 3-й румынской армии группы «А». А в самой Одессе обустроен особо мощный узел защиты, который в Ставке Верховного главнокомандования Вермахта называют «Крепость фюрера». Там четыре полосы обороны, заминированный передний край и оккупированные немцами берега заливов, разрушенные мосты и переправы через все водные преграды. Уже месяц, как гитлеровцы поспешно возводят рубеж за рубежом, чтобы остановить наступление нашей армии. Они проиграли битву за Сталинград и понимают, что проиграют снова, поэтому сейчас сменили тактику. Больше не показывают зубы, не кидаются первыми. Теперь Гитлер строит заслоны, крепости, где можно спрятаться от нас…