Девушка хохотала, слыша мои слова.
— Ага, тебе смешно, — я продолжил, вспоминая пикантные моменты. — Аналогично отношусь и к опере. Мне было, если память не подводит, двенадцать лет, когда деда повел в Малый оперный на Евгения Онегина. Содержание тебе напоминать не надо, как и возраст главных действующих лиц. Представь моё чувство, удар по юношескому восприятию, когда в роли Татьяны на сцену вышла мадам лет за пятьдесят и весом этак килограммов за сто, если не больше. Когда легла на кровать, чтобы прочесть письмо, по залу разнёсся жалобный скрип кровати. Не я один такое услышал — многие зрители улыбнулись. Всё понимаю, голос должен быть соответственным, но возраст и комплекция… Это ведь просто идиотизм. Неужели нельзя было найти более подходящую певицу? Уверен, такие были, есть и будут, но правда неприятно, когда жирная бабища, пусть и прима с необыкновенным голосом, в необъятной сорочке, под которой просвечивалось платье, ложится на кровать перед зрителями. Не поверишь, мне ещё не одну ночь снилась та сцена, только в более жёстком виде. Как та мадам ложится, и кровать не выдерживает, ломается. Хотелось бы посмотреть — чтобы она бы делала? Наверняка застряла бы там и её пришлось вместе с кроватью уносить за сцену.
Настя уже плакала, схватившись за живот.
— Слав, прекрати смешить. Дедушка с детства тебя пытался приобщить к прекрасному, а ты…
— А я ещё ребёнком понимал, что во всём должна быть разумная мера. Если балет, то, блин, оборудуйте сцену так, чтобы не закрывать глаза от страха — провалится под прыгнувшим мужиком пол или нет. Они ведь, заразы, высоко прыгают.
Настя уже всхлипывала, тряслась, жалобно смотря на меня.
— Слав… Всё… Больше не могу… Пожалуйста….
— Это ещё не все впечатления, хотя, знаешь, апофеозом был праздник народного творчества. Где проходил, убей, не помню. Скорее всего, в каком-нибудь Дворце культуры. Русские народные танцы, хороводы и тому подобное. Песни, частушки. Всё было здорово, пока не устроили кольцо-вертушку. Может по-другому называется, не суть. Это когда мужчины в центре кружатся почти на месте, раскручивая девушек, держа их за руки, что те буквально горизонтально висят над полом. И вот одна из таких, то ли сама не удержалась, то ли у партнёра выскользнул из рук, но факт остается фактом — улетела со сцены в оркестровую яму. Думал всё, хана, убилась насмерть. Нет, выскочила на сцену и, словно ничего не случилось, снова включилась в танец. Минуту спустя снова полёт. Туда же. Вначале показалось, улетела другая. Нет, та же самая. Знаешь, что меня рассмешило? Реакция дирижёра — тот на пару секунд исчез из поля зрения, согнулся, чтобы в него не попали… Удивило, что и на этот раз мадам выскочила на сцену, словно всё это было запланировано заранее. В тот раз дождался окончания концерта и потащил деда к оркестровой яме. Хотелось собственными глазами убедиться, что там есть какое-то определённое место. С мягкими матами или матрасами. Фиг. Ничего такого не было, но заметил два развитых в хлам пюпитра, подставки под ноты.
— Слав, прекращай. Хочешь, чтобы у меня живот целый день болел? — Настя потихоньку приходила в себя. — Поняла, что на балет, в оперу и на народные танцы ты не пойдёшь. В театр имени Ленсовета как? Или в БДТ?
— Соглашусь. Малыш, выбери сама. Если доверишь это дело мне, буду придираться к мелочам и в итоге вообще никуда не пойдём.
— Я это уже поняла. Всё, настраивайся на серьёзный лад. Скоро третий посетитель. Вячеслав Викторович, шли бы Вы вообще в свой кабинет, а то трудно вернуть деловой настрой, видя Ваше задумчивое лицо. Знаю, через секунду услышу очередной казус.
— Пожалуй, в самом деле пойду, а то хочется рассказать, как в фойе во время антракта случайно наступил на трен, шлейф платья одной известной певицы, оставив ту в одном белье перед взорами почитателей её таланта.
Работа продолжилась и сейчас передо мной сидел очередной человек, пришедший за советом как избежать неприятностей в жизни.
— Александр Григорьевич. Не всё так плохо складывается, как рассказали. Проявите более мягкое отношение к подчинённым. Вы ведь часто срываетесь, особенно на тех, кто с Вами с самого начала. Они в Вас верят, а зачастую получают незаслуженные оплеухи. Например, бухгалтер. Могу лишь предупредить, что её нервы на пределе. Возможно, скоро напишет заявление и уйдёт. Будет первой ласточкой. За ней потянутся и остальные.
— Вы прям тираном меня выставили. — Мужчина пенсионного возраста посмотрел на меня с вызовом. — Я никого не притесняю, но если в работе нахожу грубые ошибки, указываю на них прилюдно. Все без исключения должны относиться к работе с полной ответственность.