— Что скажешь? — с порога спросил Ремесов.
— Ничего не понимаю. На первый взгляд — полный бред. Кому Бутурлин мог перейти дорогу, раз его захотели убрать? Приговорили сотрудники какого-то засекреченного отдела ФСБ? Смысла в акции не вижу. Уберут и что? Как говорят, ни себе ни людям? Или боятся возможного противостояния между ними и Вячеславом? Те захотят как-то повлиять на значимых людей, возможно из правительства страны, а Бутурлин им может помешать? Или на какого-нибудь политика из-за границы? Ведь к Вячеславу почти каждый месяц приезжают оттуда гости.
— Отмечу, не рядовые люди. Только о чём они говорят между собой, остаётся тайной абсолютно для всех. Может это молчание и стало причиной предстоящей расправы? Скажи, как видишь наши дальнейшие действия? Почему-то кажется, в сторону не отойдёшь.
— Мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга, Толя. Хотел бы услышать твои соображения.
— Мои? Первое и основное, если ты вычленил главное из слов Вячеслава — он увидел САМ, что дорога жизни его самого и Насти обрывается седьмого или восьмого января, а может и раньше. Тот туман, в котором Бутурлин увидел тени, начинается с первого числа. Как бы он не был хорошо подготовлен, плюсом у него друг, Михаил, бывший спецназовец, вдвоём не смогут противопоставить против даже четвёрки или шестёрки спецов. Хотя, смотря от какого ведомства отправят людей. Мои люди заметили, что Бутурлин положил в машину какое-то оружие. Есть предположение, что винтовку. Наверняка у них будет и короткоствол. Плюсом имеется квадрокоптер, о чём упоминалось в разговоре. Очередной вопрос — «птичка», это хорошо, но какое на нём имеется оборудование? Простой «глаз» в зимнем лесу может увидеть разве что следы, но если туда отправят подготовленных людей, парни ничего не увидят. Второй вариант намного хуже. Я имею в виду, если нападение состоится не на лесной дороге или возле дома, а по пути домой. Остановят на трассе переодетые в форму гаишников, и расстрелять людей в машине — пара секунд. Не говоря уже, если внутрь забросить гранату. Тогда дело секунды.
— Я не об этом тебя спросил.
— Я понимаю. Просто даю возможный расклад. Если мы говорим об акции около дома или на лесной дороге, можем сегодня или завтра с утра отправить туда группу своих спецов. Пусть смотрят за окрестностями с помощью птичек. Хотя, если бы передо мной стояла задача по ликвидации, мои люди уже были бы там. Подготовили места для ночёвок, повесили следящую аппаратуру, чтобы лишний раз самим не вылезать на поверхность. Наткнуться на них можно разве что случайно. Или засечь работающую технику. С вариантом на трассе в город немного проще — можно пустить впереди и сзади машин Бутурлина и его друзей моих парней. Мы подобную ситуацию по сопровождению отрабатывали. Другое беспокоит — если Вячеслав отправится в одиночестве к капищу. Тут его не прикрыть. Ни по пути туда или обратно, ни в процессе совершения обряда, а он туда обязательно пойдёт, причем, не откладывая, первого числа. Знаешь, Арсений, легче всего было бы убрать Вячеслава именно там, на капище, а найти такое место, если среди ФСБ-шников есть люди с нужными способностями, не так и сложно. Пара человек, не обязательно даже снайперов, и вопрос решаем.
— Я тебя понял, Толя. Давай тогда так. Организуй к вечеру группу прикрытия. Найди тех, кто сможет быть с Вячеславом рядом, но не быть обнаруженными. Понимаю, ломаем планы, но я людей отблагодарю. На всякий случай позвоню Бутурлину и предупрежу, что рядом будут наши люди. Только надо передать ему связь, а то почувствует кого-либо, да начнут стрелять. Знаешь, как бывает в жизни — чужих не заденут, а своих положит.
Безопасник выслушал, помолчал, а потом задал вопрос, который его по-настоящему беспокоил.
— Арсений, а ты не думаешь, что если схлестнёмся со спецами, тебе придётся кардинально менять специфику работы фирмы? Нам ведь не просто перекроют все каналы, вообще вышибут с этого рынка. Не пожалеешь?
И вновь полковник Ремесов почувствовал на себе взгляд, после которого ему становилось неуютно.
— Если не допустим ошибок, о нашем вмешательстве никто не узнает. Что для этого надо сделать, ты прекрасно знаешь. Второй вопрос. Думаешь, если, к примеру, мне скажут, что для продолжения работы предприятия я должен тебя ликвидировать, я выберу работу? Не заставляй меня сомневаться в тебе, мой старый верный друг. Знаю сколько раз тебя пытались купить, но ты остался верен… Есть такое понятие как честь и она не продаётся и не покупается. Она или есть или её нет. Всё, работай. Да… Я, скорее всего, туда сам поеду.