Торин поджал губы. Сосредоточившись на своем напитке, он осушил почти весь стакан.
— Когда-нибудь тебе придется ее простить, Торин.
— Мы можем взять Кору и Эхо, — предложил он, проводя пальцами по моим волосам.
Предпочесть этих двоих Лавании? Я повернула голову и посмотрела в его полузакрытые глаза.
— Она делала то, что ей было велено.
— У нее было в запасе восемь столетий, чтобы сказать, что моя мать нуждается в помощи. Как ты это можешь оправдать?
Никак.
— Если ты ее не простишь, ты не сможешь быть счастливым
— Ты шутишь? У меня есть ты. — Он чуть повернул мою голову и завладел моими чувствами всего одним поцелуем. Когда отстранился, то усмехнулся на мою реакцию. Я двинула его локтем. — И скоро я буду доволен тем, что освобожу мою мать, — добавил он.
Он вообще понимает, что продолжает упоминать свою мать, а не ее душу? Я попыталась переключить внимание на что-то другое. Торин убрал мои волосы назад и нежно поцеловал в плечо, постепенно двигаясь к шее. Я вспотела и пожалела, что не сняла с себя худи.
К гаражу подъехал внедорожник. Наша банда прибыла на место. Я попыталась встать с колен Торина, но он только сильнее обхватил меня за талию.
— Куда собралась? — прошептал он мне в ухо, и я вздрогнула, почувствовав его горячее дыхание на своей коже. Смеясь, он укусил меня за мочку уха, и все мои сомнения развеялись. Я пропала.
Было удивительно, что я услышала голоса, доносившиеся из прихожей. Я узнала мамин голос. В этот раз усилие вырваться из его рук было всерьез. Я ударила его по руке.
— Хватит уже. Я не могу разговаривать, когда мы обжимаемся.
— Да мы все время так делаем. — Он уткнулся лицом мне в шею.
— Это когда мы одни, а не в комнате полной народу. — Он отпустил меня, и я переметнулась на другой конец дивана.
Он рассмеялся.
— Они поймут, что мы целовались.
— Нет, не поймут. — Тут я заметила оранжевые следы от чипсовой крошки на его щеке. Мда, он прав. Я потянулась к нему и потерла их. Черт. — Они не стираются.
Усмешка еще больше скривила его губы, глаза заблестели.
— Оближи палец и попробуй еще раз.
— Фу. Это гадко. — Я взялась за рукав своего свитера. — Вот. Теперь чисто.
— Ты пропустила еще одну улику. — Он коснулся моих губ.
Я ничего не могла с этим поделать. Я облизала нижнюю губу, и еще один смешок вырвался у Торина. Он был таким противным иногда.
Его улыбка исчезла, как только Лавания вошла в комнату. Меня озаботило то, как они теперь общаются. Он избегал ее, как чумы. Уходил при каждом ее появлении. Игнорировал, когда они находились в одной комнате. Я вздохнула, сожалея, что не могу помочь ему простить предательство. Даже я не могла понять, почему она так и не рассказала ему о его родителях.
Мама и Феми также зашли в комнату. Взгляд мамы чуть дольше задержался на мне, словно она проверяла в порядке ли я.
— У меня все хорошо, — заверила ее я.
Но она все же подошла ко мне и погладила меня по спине, прежде чем сесть. Эндрис, Блейн и Ингрид пришли последними. Глаза у Ингрид были опухшими, как будто она плакала, и Эндрис выглядел встревоженным. И они сели как можно дальше друг от друга. Я перестала пытаться понять поведение Ингрид.
Торин кивнул мне, но я чувствовала, как он напряжен. Это было видно по его плечам, сомкнутым рукам и приподнятому подбородку.
— Три ведьмы из нашей школы, Баш, Алехандро и Маттиас, на самом деле обыкновенные три Норны.
На их лицах явственно читался шок.
Эндрис рассмеялся, но Торин взглядом заставил его замолчать. И пока я говорила, в его глазах разгорался гнев. Теперь я пожалела, что не рассказала ему первому. Он повернулся к Лавании и пристально на нее посмотрел.
— Ты знала, что Эрик свяжется с ней? — негромко спросил он.
Лавания отрицательно замотала головой, конский хвост из волос ударил ее по плечам. Ее глаза молили о прощении, но все, что она сказала, это:
— Нет. Я знала, что Рейн и две другие божественные Провидицы подадут знак, но совсем не знала, кто были те две. Даже факт, что они хотят их присутствия в Асгарде для меня новость.
— Торин, Норны знают намного больше, чем мы, Валькирии, — сказала мама, наклоняясь вперед и скрестив ноги под своей просторной юбкой. — Я не удивлюсь, если даже боги не в курсе, что именно замышляют Норны. Помнишь ведь, что боги будут убиты теми самими чудовищами, которых они сейчас держат в заточении. Они с легкостью могут убить Локи, помешав ему воссоединиться с детьми и великанами во время Рагнарека. Сын Локи, волк Фенрир, связан клятвой подчинения богам вместо казни, и все же пророчество гласит, что Фенрир убьет Одина и миллионы людей на земле. Боги знают, что смерть уже близко и готовы принять ее. Они понимают, что мир должен возродиться заново, и их сыновья и правнуки займут их места в новом мире. Требуется мужество, чтобы принять это, и не пытаться что-то изменить. И это трусость со стороны Норн предпринимать такое.