Очень сильно хотелось есть. Так, что желудок болел. Девочки повели меня на кухню. Она была ближе всего с улицы. Там никого не оказалось. Усевшись за стол предо мной поставили чашку с дымящимся супом. Аромат просто сводил с ума. Я попыталась взять ложку, но та выпала из трясущихся рук.
— Дай я помогу, — тут же спохватилась Ами.
— А я пока чаю сделаю, — не отставала Тия.
— Девочки, а где деда? Я его не видела сегодня… и Данке… Митрий? — расспрашивала я, спешно глотая суп.
— Учитель Шин сейчас, наверное, уже на пол пути назад из гор Тингшея. Везет какого-то монаха. Он не пояснил нам ничего. Сказал, чтобы, когда ты очнешься, то не отходили от тебя ни на шаг. Мы и сами это знаем. С ним поехал Данке… а Митрий…
Мне не понравилось, как Тия отвела взгляд от меня, словно пряча от меня какую-то тайну.
— Что с Митрием? — испугалась я.
— Жив он, ты кушай. Береги себя, силы восстанавливай, — как-то странно отвечала она.
— Что с Митрием?! — настойчиво повторила я свой вопрос уже Ами.
— Он не может встать, но он очень рад, что ты теперь с нами, — быстренько ответила подруга.
— Девочки, пожалуйста, отведите меня к нему. Я вас очень прошу.
— Нет! Ты слишком слаба еще. Тебе лежать нужно. Нам вообще надо было тебя в постели накормить. Чего сюда потащили, — сокрушалась Тия.
— Риса, Тия права, тебе отдых нужен…
— Я и так провалялась три дня! — запротестовала, сама пытаясь подняться и намереваясь пойти к парню. Даже если без помощи подруг.
— Куда ты? — девочки ухватили меня под руки, потому что я начала оседать.
Совсем не было сил. Почему-то мне казалось, что они и не собираются возвращаться ко мне. Словно потихоньку выливаются, по капле, как вода из дырявого ведра.
— Я иду к Митрию. Если не хотите помогать, то не надо…сама справлюсь.
— Ты не обижайся на нас. Просто… ты слишком слаба. Мы беспокоимся за тебя. Очень!
— Спасибо Ами, за заботу. Я ценю, честное слово. Вы самые лучшие, самые хорошие и замечательные подруги. Просто я хочу видеть всех вас и не важно, кто в каком состоянии. Я и сама, как видите, словно покойник.
— Не смешно! — закатила глаза Тия. — Ладно уж, пошли. Все равно с тебя покойничек какой-то буйный получается. Это нам нравиться. Значит поживешь еще.
Комната мальчишек почти не изменилась. Лишь стена, которая граничила с главной залой была в наспех залепленных дырах. Циновки, небольшие тумбы… все, кроме мечей на стенах. Чуть вглубь комнаты, почти на самой дальней постели лежал, укутавшись в одеяло, чуть ли не с головой, Митрий. От тихого шороха открывающейся двери он вздрогнул и повернул голову.
— Риса, — улыбнулся парень, увидев меня и девочек. — Ты наконец-таки пришла в себя. Я очень рад.
— Привет Митрий. И я рада вернуться домой, видеть всех… Что с тобой? Почему ты не встаешь? Тебе плохо?
Парень, почти мальчишка, улыбнулся мне совсем по-взрослому. Ни одна из его конечностей не шевельнулась под покрывалом. Только повернутая голова в мою сторону. Мне стало понятно, что Митрий пострадал очень серьезно. Вот почему девочки не хотели, чтобы я его видела пока сама не приду в норму. Увидеть это оказалось слишком тяжело.
— Со мной полный порядок, — совершенно серьезно отвечал он. — Жив… за мной ухаживают две красивые, добрые девушки. И надеюсь, что ты тоже не откажешь в милости и присмотришь за мной.
Он улыбался, а у меня ком к горлу подкатывал. Я не понимала откуда в таком юном парне столько силы духа. Лежа парализованным, тот находил в себе способность шутить. Не смотря на свое паршивое состояние, я убрала руки подруг от себя, чтобы самостоятельно подойти к нему.
— Я сама, — девчонки хотели опять ухватить меня, когда я пошатнулась.
«Если у Митрия получается жить, значит и у меня получится»!
Голова стала кружится сильнее. Глубокий вдох и мелкими шажками я наконец оказалась у постели больного друга. Стоять получалось лучше, чем сесть у его ложа. Чуть опять носом не уткнулась в пол. Помогла сама себе, вовремя выставив руки вперед.
— Девочки не нужно бежать ко мне всякий раз. Иногда я и сама могу справиться.
— Да уж, можешь, — невесело отозвалась Тия. — А лучше всего, что ты сейчас можешь, так это упасть и навредить себе еще больше. Нам этого никто не простит. Особенно твой жених.
— Точно, — поддакнула Ами. — И так белая словно моль, так еще и с разбитым носом будешь на своем венчании.