— Все хватить. Если мы будем тут так стоять и препираться, то вернемся лишь к вечеру. Нам необходимо все принести сюда до ненастья. Тучи уже слишком низко нависли. Идемте.
Ох, Ориен! Как всегда, был прав. Мы даже спорить не рискнули. Я так и поплелась за ними двумя в хвосте. Подул не сильный ветерок, но этого хватало для того, чтобы я зябко куталась в свой халат. Даже приподняла повыше ворот.
Хорошо, что шли мы не в тягостном молчании. Парни все время травили байки. Кто какие вспомнит. Примерно через час, когда я уже и не надеялась на скорую встречу нас с деревней, мы подошли к довольно-таки большому (по шийенским меркам) поселению.
Стоя на краю лесной опушки, я разглядывала как она «разрослась». Многое из того что я помню, поменялось. Теперь вход в деревню был только через большой деревянный мост, перекинутый через ров. Надо же, я такого не ожидала. С чего вдруг он им понадобился? Слева от последнего домика строился большой забор, который в итоге, после завершения своего строительства, будет ограждать всю деревню. Зачем это все? Неужели есть такая опасность, что это просто необходимо сделать? Простые дома из рубленого дерева и соломенных крыш жались друг к другу, как испуганные лисы. Заборов ни у кого из них не было. Большой колодец (центральное место для сбора местных сплетен) стоял посередине деревни. Он был огромный, с высокой остроконечной крышей, на которой сидели жирные голуби. Жестяное ведро было приковано толстой цепью к вертелу.
Сейчас около него стояла дородная женщина, в простом сером платье, и с усердием пыталась набрать воды. Еще два ведра стояли около ее ног и ждали, когда их наполнят. Остальных жителей видно не было. Скорее всего, все были заняты своими ежедневными обязанностями. Только оголтелая ребятня иной раз выбегала из-за угла, какого-нибудь домика и с угуканьем бросалась врассыпную. Мы подошли к мосту и беспрепятственно миновали его. Я ожидала, что к нам выбегут. Хотя бы кто-нибудь!
— Не понимаю, — возмутилась я таким положением дел, — зачем им тогда нужен этот мост? Даже воды во рве нет.
— Так дождей уже несколько месяцев не было. Вот сегодня начнутся, тогда ров и заполнится. А никого нет, потому что забор еще не достроен. Какой смысл охранять вход, если его нет как такового? — Ориен подал мне руку, помогая не упасть в очередном ухабе. — Осторожней! Тут сам черт ногу сломит. Они как будто специально роют землю. Чтоб враг не смог подойти без потерь.
И действительно, сразу за мостом начиналась дорога с препятствиями, хоть до ближайшего дома и оставалось пройти всего ничего. Карета тут точно застрянет, а нерасторопный наездник свернет ногу своему коню. Я хоть и шла, глядя себе под ноги, все же не смогла, не споткнутся о маленькую коряжку. Чуть носом не пропахала. Благо Ориен был начеку.
— Ух! Чуть не зашиблась. Спасибо, что помог.
— Всегда, пожалуйста!
— Куда сначала двинемся? — осведомилась я у парней. — Может быть к жестянщику? Ведро купим, которое у нас прохудилось.
— Нам без разницы куда идти. Можно и к жестянщику, а можно и на мельницу прямиком податься, — ответил Ориен.
— Тогда пошли, чего время тянуть.
Прошествовав мимо странно косящейся в нашу сторону женщины, уже с полными ведрами, мы направились на другой конец деревни. Довольно-таки широкая дорожка вела на небольшой пригорок, где мы увидели старую высокую мельницу. Ее огромные крылья с натяжным скрежетом вертелись, огибая полный круг. От этого старая постройка качалась в разные стороны. Кое-где, с очередным наклоном мельничьего амбара, были видны бреши между бревен. Мне немного стало не по себе, когда я представила, что нужно еще и во внутрь заходить. Ветер только крепчал. От этого лопасти вращались немного сильнее. Скрип тоже усиливался. По мере того как мы подходили к этому чудовищному сооружению, у меня возникали сильные сомнения в правильности нашего выбора.
«Может ну ее! Позвать кого, пусть нам принесут все что нужно. Местные жители вроде, привыкшие к этой старой мельнице, а вон и пацаненок»! — рассуждала я, все ближе подходя к мельнице.
Из открытой двери, весь с ног до головы перепачканный мукой (как линялый к зиме заяц), выбежал маленький мальчик. Лет так восемь. Его босые ноги оставляли после себя четкие отпечатки белой муки. Он со всех ног несся в сторону ближайшего леска, опасливо оборачиваясь назад. Мы с парнями переглянулись друг с другом. И чуть погодя поняли, что стряслось. Все из того же амбара вышел чихающий и ругающийся мужик. Как и малой, тот был бел как первый снег. С огромной бороды и пышных усов сыпалась белая пыль. Он тер рукавом глаза, а вездесущая мука все застилала их. И конечно же не переставал бранить пацаненка, на чем свет стоит.