Егор взглянул на нее хмуро, в другое время он не упустил бы случая и познакомиться, но сейчас ему было не до того.
— Вы не меня ждете? — спросила она.
— Нет, не вас. Врача Анастасию Петровну.
— Значит, меня, — просто сказала девушка.
Егор встал.
— Я привыкла, — улыбнулась Анастасия Петровна, и нежные ямочки на ее щеках дрогнули. — Я веду вашу маму. Произошла ошибка, — голос ее стал строгим, глуховатым, — анализы не подтверждают желтуху.
Егор беспомощно развел руками:
— Зачем же ее перевели к вам?
— Понимаете, внешние признаки желтухи были, но это не желтуха, а лекарственный гепатит — перенасыщение организма лекарствами. Маму вашу просто закормили лекарствами, и это вызвало своеобразное отравление, при котором желтеет кожа и так далее. Но это не инфекционное заболевание.
— Как же так… — Егор побледнел.
— Перестраховались. — Анастасия Петровна вздохнула.
— И что же делать? Она ведь каждую минуту может здесь заразиться!
— Не исключено, — согласилась Анастасия Петровна. — Но мы стараемся делать все, чтобы этого не произошло. Понимаете, раз уж ваша мама к нам попала, она обязательно должна отлежать хотя бы четырнадцать карантинных дней — даже министр не может отменить этого правила. Осталось немножко. Я думаю, все обойдется, и мы вернем вашу маму в прежнюю больницу. Сейчас у нее часты сердечные приступы, мы снимаем их, как можем, но после лекарственного отравления… понимаете, надо быть особенно осторожным: организм ослаблен. Мы, к сожалению, не специалисты по сердечным заболеваниям. Я уже звонила в ту больницу, они в курсе дела, только упрямятся немного — хотят соблюсти реноме. Но я добьюсь, мальчики, не расстраивайтесь, я обязательно добьюсь!..
16
Черные перила эскалатора тонко поскрипывали под Ваниной рукой, и он подумал, что на разных станциях перила эскалаторов посвистывают на разные тона, как певчие птицы; кажется, что ты в лесу — только закрой глаза…
— Я в институт, — сказал Егор, когда она приехали на площадь Свердлова, — а ты гуляй, все равно в школу не поспеешь. На́ рубль, — он сунул Ване в карман пальто новенькую, хрусткую бумажку, — сходи в кино или куда хочешь.
Ваня согласился без особой охоты.
Ну в кино он так и не попал.
Проплутав по улицам до сумерек и остановившись возле какого-то продуктового магазина с неоновой рекламой, он позвонил из телефонной будки Сашке Елину.
— Где ты пропадаешь? — сказал Сашка. — Почему тебя не было в школе?
— Слушай, Сашка, у меня сегодня такой день… Понимаешь, у мамы день рождения, и я не мог… — Ваня вспомнил серый, пропитанный запахами лекарств коридор Боткинской больницы, представил себе, как задыхается в одном из стеклянных боксов мать, как мечется на подушке ее седая голова, а в соседних боксах лежат желтые женщины, смотрят желтыми равнодушными глазами. Ему стало страшно, он не слышал, что говорил Сашка, в голову глухо ударяло: «Вдруг она заразится? Вдруг заразится?..»
— Алло! — кричал Сашка. — Ты что, оглох?! Алло!
— Да…
Видно, Ванин голос испугал Сашку, он закричал в трубку:
— Вань, что с тобой? Ты где сейчас? Приезжай! А хочешь, я к тебе приду. Только мне надо убрать контору, она здесь рядом, у нас во дворе, я быстро, в один момент, полы мыть не буду, только подмету.
— Сашка, давай я помогу тебе, — сказал Ваня. — Сяду на троллейбус — и через десять минут у тебя. Только встреть меня у ворот.
Ваня толкнул тугую дверь телефонной будки, нащупал в кармане хрустящую рублевку, несколько монет и вошел в ярко освещенные двери магазина.
Через десять минут он трясся в троллейбусе, загораживая от пассажиров выглядывавшее из кармана пальто горлышко бутылки. Когда Ваня спросил в магазине портвейн, пожилая продавщица в застиранном халате взглянула на него подозрительно, но спорить не стала.
Сашка встретил Ваню у ворот, как больному, заглянул в глаза:
— Что случилось? Почему ты не хочешь зайти к нам?
— Потом, Сашка, потом. Пойдем-ка в твою контору.
Они вошли во двор, повернули налево, на стене у первого же подъезда Ваня увидел вывеску: «Жилищно-эксплуатационная контора».
Сашка отпер тяжелую массивную дверь, они вошли в темный коридор, нашарили по стене выключатель, зажгли свет.
— Вот тут я и работаю, — сказал Сашка, улыбаясь. — Сам себе начальник. Сейчас покажу свои «владения».
Он отпер все четыре выходившие в коридор двери, широко распахнул их.